"Николай Васильевич Устрялов. Германский национал-социализм " - читать интересную книгу автора

мысли Шпенглера оказали большое влияние на идеологов национал-социализма.
Для Гитлера они были сущей находкой. Представлялась удобнейшая возможность
похитить у врагов популярный лозунг, объявить его своим, в то же время его
обезвреживая, лишая его ядовитого жала: социализм - это Фридрих Великий, а
вовсе не диктатура пролетариата!
"Социализм это офицерский корпус, - заявляет Штрассер вполне в духе
Шпенглера. - Социализм - это Кельнский Собор. Социализм - это стены старой
имперской столицы".
Вместо экономической характеристики - поэтический образ, либо портрет
душевной стихии, феноменология стиля. Отсюда и определения, яркие, бьющие на
эффект, но односторонние и почти безбрежно формальные. В них можно усмотреть
кокетничанье или эпатаж, если бы не чувствовался за ними сознательный
политический расчет. Публично переодевая социализм в старо-прусскую военную,
а также и гражданскую чиновничью форму, лидеры наци стремились примирить с
ним, - а главное с собой! - социальные верхи: для последних такой
"социализм" менее всего опасен. Парализуя, так сказать, "извнутри"
вредоносность социалистической пропаганды и социалистического движения,
заклиная вещим словом встревоженный Ахеронт, они имели основание
рассчитывать на реальную помощь сверху. И, как увидим, в этом они не
обманулись.
Однако было бы ошибочно полагать, что этим шпенглеровским определением
исчерпывается отношение гитлеровцев к социализму. Все-таки лозунги в какой-
то мере обязывают. Как двуликий Янус, Гитлер, уличный агитатор и массовый
вождь, помимо лица, авгурски[82] улыбающегося верхам, имеет еще и другое,
обращенное книзу. Не исключена возможность, что при двух лицах у него одно
сердце; но это уже дело психологов и биографов.
Формулы Шпенглера для национал-социалистических политиков хороши, но не
всегда достаточны. Их необходимо конкретизировать. В старой тяжбе лиц и
классов против государства правда на стороне государства. Но какова же
должна быть государственная политика нашей эпохи? Государство само - в гуще
социальных влияний и групповых интересов: не отмахнуться от этого
"марксистского" аргумента. Государство государству рознь. Неужели можно
ограничиться указанием, что социализм - это только этатизм[83] и ничего
более?
"Великая антикапиталистическая устремленность нашего времени, - говорил
Штрассер в рейхстаге, - доказывает, что мы стоим на грандиозном историческом
повороте: дело идет о преодолении либерализма, о возникновении новой
экономической идеи, о новом восприятии государства".
Государство, согласно этому новому его восприятию, становится активным,
наступательным, принципиально всесильным. "Все в государстве, ничего вне и
против государства" - гласит знаменитая формула Муссолини, звучащая,
несомненно, в той же идеологической тональности. Государство перестает быть
нейтралистским, агностическим[84], - оно берет на себя право учить, вести,
решать. Но столь широкие его дерзания могут быть оправданы лишь тогда, если
оно служит общенародным интересам и целям. Оно обязано знать, куда идет,
иметь свое "миросозерцание", сознавать свою "идею". Оно должно воплощать в
себе благо народа, как органического целого. Вся политика, все хозяйство,
вся культура должны стать народными, общенациональными и - пронизанными
ведущей идеей.
Когда государство в интересах народа сочтет необходимым изменить формы