"Владимир Устюжанинов. В те годы в Нарымском крае [И]" - читать интересную книгу автора

Солнце закатывалось за вершины потемневшего за рекой леса, его лучи
багровыми полосами падали на речную гладь, обещая на завтра ветреную
погоду.
- А почему вы не вызвали врача? - задал я вопрос молчаливо смотревшему на
закат солнца старику.
- Фершала? - переспросил тот. - Да моя баба не хуже фершала определила,
что он уже не жилец на этом свете. Да и боялись мы пригласить фершала, уж
больно резво гуляли по селу эти мордовороты из охраны. То и гляди, как
затащат в подворотню понравившуюся девку или молодую бабу и снасильничают.
Все боялись. И как каждый из нас, фершал был обязан сообщать коменданту о
всех подозрительных людях, тем более с огнестрельным ранением.
Старый охотник умолк окончательно. Только надоедливый звон комаров, после
укусов которых вспухает белыми пятнами кожа, нарушал вековую тишину.
Где-то вдали раздался длинный вибрирующий звук, привлекший внимание
старика. Это звучала в тишине песня белого журавля. Как гласит прекрасная
северная легенда, лишь прощаясь с жизнью, поёт журавль. В этой песне -
заповедь жизни. Услышавший песню должен остановиться и замереть, размышляя
о жизни.
И слушая песню журавля, я представил, что пройдет время и встанет здесь,
среди тёмных обских вод, памятник женщине-матери, брызги холодной воды
окатывают её полуобнаженное тело. В руках матери - младенец, символ
непогасшей жизни. Этот памятник станет напоминанием о грядущем возмездии
оставшимся в живых палачам и тем, кто вдохновлял их на массовые убийства.
Господи! Скажи мне, существовало ли в истории государство, которое именем
народа для утверждения чуждых ему, надуманных идей развязало кровавый
террор против своего народа?
Нет, не было в истории такого государства, где жестокость, исключительная
подозрительность, в условиях полного бесправия народа, были бы отданы в
руки пришедшим к власти подлецам. Об этом кричат души казненных в
Куропатах под Минском, в Выковнянском лесу под Киевом, на Калитниковском
кладбище в Москве, в Пивоварихе, что расположена в Иркутской области, на
Золотой горе возле Челябинска, в Левашеве и Морской, что под Ленинградом.
- Нет, не было! - слышится стон сквозь зубы черепов, обнаруженных на
обвалившемся обском берегу у города Колпашево.
- Не было! - кричат многочисленные безымянные захоронения в десятках
других мест, что расположились от Москвы до самых до окраин.
- Это власть от Сатаны, - вторят души старообрядцев, когда их тела,
сброшенные воинствующими атеистами, корчились на острых, как зубы дракона,
обломках Байбальского порога, перегородившего путь водам Каа-Хема, что в
верховьях Енисея.
- Был царь Ирод! - пищат души младенцев, захлебнувшихся в холодных водах
на руках обезумевших от горя матерей на безымянных островах.
Кощунственной бы показалась мысль греку по происхождению, молдованину по
рождению, русскому по убеждению Николаю Спафарию-Милеску, проплывавшему
среди многочисленных островов реки, что здесь, на этих островах, спустя
два с половиной века, будут казнить русских людей.
"А длина реки Оби зело великая есть, потому что начинается она от самых
дальних полуденных степных мест, и тёплых, и падает устьем в Северное
Ледовитое море. А глубина её зело велика, потому что когда живет непогода,
будто по морю волны ходят, и до самого берегу глубока; а разливается по