"Юрий Усыченко. Когда город спит " - читать интересную книгу автора

- Вижу, - ответил Селливен, - входим в Энский залив... Да, о чем мы с
вами говорили, капитан?.. О семье? Конечно, вы правы. Я тоже часто думаю,
что пора свивать себе гнездо. Все утряслось в мире, наступила спокойная
жизнь. Подумать только: еще совсем недавно каждый из нас утром не знал,
доживет ли до вечера. Теперь я чувствую себя как бы родившимся заново.
Наверно, и вы также?
Капитан улыбнулся.
- Кажется, да. А пора бы привыкнуть, ведь я был и в той заварухе - в
девятьсот четырнадцатом. Но, видно, человек никогда не привыкнет к войне.
- Однако, хотя вы списались на берег еще перед войной, потом, во время
войны, сами вернулись на море со своей фермы, - возразил Селливен.
- Что же мне было делать еще? Много моряков взяли в военный флот, для
торгового людей не хватало. Когда я узнал об этом, то понял: если считаю
себя человеком, сидеть на берегу мне нельзя. Ведь честь моряка и патриота -
не пустой звук... Правда, Фред? Я пришел в контору компании, которая
транспортировала военные грузы, и попросил дать мне любую работу на любом
судне - от четвертого штурмана до капитана включительно. Вот меня и послали
на "Маринеллу"... И она неплохо вела себя во время войны, ничего, что стара.
Помните, как мы оставили в дураках нацистский рейдер? Он с полчаса палил в
туман, хотя нас там давным-давно не было.
Пока капитан и старший помощник беседовали, коротая часы ночной вахты,
жизнь на "Маринелле" шла своим чередом. В кочегарке звенели об уголь лопаты,
в машинном отделении вахтенный механик Файст подремывал, примостившись в
углу на трехногом стуле. Спать Файсту не хотелось, но он насильно заставлял
себя заснуть, чтобы не вспоминать о случившейся неприятности: вчера он
проиграл в покер второму помощнику капитана сто двадцать долларов. В кубрике
перед сном болтали матросы.
- В Марселе возьму у старика расчет, - жестикулируя, мечтал вслух Эжен
Лансье - низенький, длиннорукий француз, в свое время переплывший на
спортивной шлюпке Ла-Манш, чтобы не оставаться в оккупированной гитлеровцами
Франции, - и в Париж! Эх, ребята, и соскучился же я по нему за все эти годы!
- А я дослужу до конца, потом спишусь на берег и открою табачную
лавочку, - сказал толстый, с плутоватым лицом боцман Келли. - Замечательная
штука! Она не боится никакого кризиса - при любых неприятностях люди
продолжают курить. Даже курят еще больше, чем обычно: больше волнуются. Нет,
с табачной лавочкой не пропадешь.


Мы идем в океане, и нет воды.
Мы идем в океане, и нет воды.
Третьи сутки пьян капитан.
Третьи сутки и боцман пьян,
А кругом океан, океан,
И у нас нет воды... -

вполголоса, тихо аккомпанируя себе на банджо, напевал старую морскую
песню негр-матрос Герберт Лунс.


Без ветра висят паруса.