"Михаил Март(Майкл Утгер). Жизнь вдребезги" - читать интересную книгу автора

не пень. - Дама слегка повернула голову вправо и тихо сказала:
- Мейджер, принесите в дом напитки. Лакей вышел на веранду.
- Развяжите меня.
- Но вы же...
- Я уже согласился на сделку с вами. Вы получите доказательство и
отпустите меня.
- Полагаюсь на ваше слово. Марк, развяжи, пожалуйста, мистера...
Можете называть меня Тибс или придумать имя по собственному усмотрению.
- Хорошо, мистер Тибс.
Шнурки и галстук были отброшены в сторону. Тибс уселся на кушетке и
растер запястья. Слева в кресле сидел хозяин, справа - хозяйка, сзади -
спинка кушетки. В дверях появился лакей со столом на колесиках, уставленным
бутылками, графинами, сифонами, стаканами, сигаретами и прочими аксессуарами
порока.
- Что вам налить? - поинтересовалась Вирджиния. Как только тележка
подкатила, Тибс взял с нее бутылку с джином; выдернул зубами пробку и сделал
несколько больших глотков. Оставив джин, он достал сигарету и закурил.
Несколько минут он молча сидел с закрытыми глазами, а потом уставился в
темный дальний угол комнаты, словно там лежала книга, которую он должен
прочесть. Взгляд его был тяжелым, усталым, и, когда он заговорил,
чувствовалось, что ему нелегко дались слова.
Голубые глаза Вирджинии наполнились восторгом и увеличились в размерах.
Она напоминала ребенка, который ждал подарка, спрятанного за спиной. Марк
был сдержан и молча разглядывал полированные ногти. Его ничто не
интересовало. Он не уходил лишь потому, что уже получил нагоняй от жены за
равнодушие, и от него требовался весь его талант притворства, чтобы
выдержать град чужих проблем, забот, горя и невзгод. К тому же Марк не
доверял этому психу и боялся оставлять супругу без защиты. От него любой
выходки можно ожидать. Но если Марк пытался спрятать под маской милосердия
свое безразличие, то Вирджиния все еще верила в добро и Санта-Клауса.
- Не знаю, почему, - тихо начал Тибс, - но судьба превратила мою жизнь
в сплошное испытание. Мне понадобилось тридцать шесть лет, чтобы накинуть
веревку на шею. Это не сиюминутный порыв, это закономерный акт. Это твердое
решение! И я завершу его так, как задумал. Может быть хозяйка этого дома,
голубоглазая девочка, права, и мне нужно выплеснуть все, что скопилось на
задворках души. Но вы не -получите от моей истории удовольствия. Вы дали мне
отсрочку, чтобы я выплеснул к вашим ногам желчь. Я уже забыл те времена,
когда улыбался. Последний раз улыбка гуляла на моем лице в день проводов.
Отход поезда задерживался, и Эмми шутила, что Бог дарит нам лишнюю минутку
для счастья. Я отправлялся за тысячи миль на Корейский полуостров на защиту
демократии. Мы здесь судим о войне в Корее по кинохронике, где наши орлы
разметали врагов по джунглям тридцать восьмой параллели. Мелкий конфликт
рисовался нам ординарным событием и выглядел, как вмешательство слона в дела
хозяина посудной лавки. Никто на континенте не знал истиого положения.
Цинковые гробы не встречали под военные марши, их привозили ночью. Но ни я,
ни Эмми не догадывались об этом. Мы поженились за год до расставания на
вокзале, и Эмми носила под сердцем нашего малыша. В этот день светлая полоса
моей жизни оборвалась, и я ступил за черную линию, которой нет конца. Как
только ,моя нога ступила на землю полуострова, нас затянуло в мясорубку. Над
головами свистели пули, под ногами рвались снаряды, небо затянуло дымом, а