"А.И.Уткин. Большая восьмерка: цена вхождения " - читать интересную книгу автора

Герасимов сказал, что "дикая антисоветская истерия, поднятая правительством
США и массмедией по поводу южнокорейского самолета, является плохим
примером, и мы не собираемся следовать ему"167.
Выступая 16 сентября в Красноярске по поводу обвинений американской
стороны в том, что построенный близ Красноярска большой радар является
нарушением прежних договоренностей, Горбачев предложил превратить
Красноярский радар в международный центр исследования космического
пространства. Более того, после американских обвинений Горбачев согласился
уничтожить две радарные станции - в Гомеле и в Москве. Но президент Рейган
не преминул снова назвать Красноярский радар ярким примером нарушения
Советским Союзом Договора о противоракетной обороне168. Рейган до конца
базировал свой внутриполитический авторитет на жестком противостоянии с
Советским Союзом, и никакие уступки не смягчили антисоветского мировидения
калифорнийского ястреба.
А вот северокавказского орла трудно было назвать непримиримым. Среди
его ценностей выше мантии крестоносца было обольщение русской широтой и
беззаботностью. Что лучше для страны - судить потомству, но в Горбачеве не
было холодного и бесстрастного калькулирования, свойственного всей плеяде
советских контрпартнеров - Никсону, Киссинджеру, Бжезинскому, Шульцу,
Рейгану, Бушу-старшему.


144

У Горбачева была своя мантра, и сутью ее была страсть к признанию.
Ничто не могло быть более привлекательно для Горбачева, чем вещать на арене
Организации Объединенных наций. Его эго не могло испытывать более отрадных
чувств, чем те, что он испытал, сидя в кресле специально приглашенного
оратора. Сделает ли он свою речь беззубо-проходной, упустит ли шанс вызвать
мировое волнение? Конечно же, нет.
Предшествующее поколение сделало Советскую армию самой большой военной
силой в Европе. Не мудрено почему: 27 миллионов граждан нашей страны унесла
страшная война, и ее участники сделали все возможное, чтобы военные базы
чужих стран не приблизились к жизненным центрам самой большой жертвы XX
века. Нужно было жить в особом космополитически-чиновничьем мире, чтобы
утерять напрочь это чувство обеспокоенности за несправедливо обескровленную
страну, за две в течение тридцати лет попытки Запада через
Польшу-Словакию-Венгрию выйти на Великую Русскую равнину. Или в Ставрополе
не помнили войны? Или сам Миша Горбачев не жил восемь месяцев под немцами?
Что толку вспоминать об этом после 7 декабря 1988 года?
. Михаил Горбачев, слепой баловень судьбы, любимец партийной машины,
решил удивить мир широтой русской беспечности. Осевым в его выступлении в
ООН было обещание сократить вооруженные силы СССР на полмиллиона человек в
течение двух лет. При этом особо подчеркнуты были силы, распускаемые
Советским Союзом в центральном секторе Восточной Европы. Здесь Горбачев
обещал сократить шесть танковых дивизий, включая 50 тысяч военнослужащих и 5
тысяч танков. Именно столько хотел бы вывести ястреб - сенатор Сэм Нанн -
после двусторонних переговоров и в результате двустороннего соглашения.
Но это было не все. Горбачев пообещал, что все советские силы в Европе
будут сокращены на 10 000 танков, 8500 артиллерийских установок и на 800