"Лариса Уварова. Коллеги " - читать интересную книгу автора

однообразием заканчивались ничем. Чаще всего очередной воздыхатель приходил
к Лилечке раз в неделю, с удовольствием уничтожал все, что она для него
готовила (а кулинарными талантами, не в пример журналистским, эта женщина
блистала), но как только она, будучи влюбчивой по натуре, намекала на
серьезность своих чувств, воздыхатель быстренько сбегал к какой-нибудь
девчонке помоложе, фигура которой в большей степени подходила под заветный
стандарт 90-60-90.
Казалось бы, обжегшись на молоке, дуют и на воду, но Лилечка
представляла собой не столь уж и редкое, как кажется, исключение из этого
правила: так и продолжала обжигаться и на молоке, и на воде. Мужчины ей
попадались исключительно несерьезные: один, как впоследствии выяснялось, был
женат, у второго помимо жены оказалось еще и трое детей, третий признался,
что встречался с ней только для того, чтобы заставить ревновать свою крайне
сварливую и несговорчивую подругу.
Увлекалась доверчивая Лилечка легко: она и в двадцать восемь лет была
неисправимо наивной, романтичной особой. Вся любовь для нее воплощалась в
огромных букетах цветов, стихах, где розы рифмовались с грозами и грезами, и
пении серенад под окном. Это быстро понимал каждый, даже не отличавшийся
большой сообразительностью представитель сильной половины человечества,
пообщавшись с нею пять минут. И все они без зазрения совести этим
пользовались, а потом, ни слова не говоря, уходили к своим женам, детям,
подругам, к привычным утренней газете и вечернему телевизору.
Лилечка страдала, проклинала судьбу, лила слезы, но почти никому не
рассказывала об очередной трагедии, кроме, пожалуй, Анны, которая умела ее
хотя бы нормально выслушать. А что, если не внимание и участие, нужно в
первую очередь, когда в личной жизни наступает очередной провал?
Вот и сейчас, когда Лилечка с крайне расстроенным выражением лица
вбежала к Анне, принесенный ею целлофановый пакет, в котором лежали
пресс-материалы по Дэну Смирнову, оказался усеян каплями, хотя никакого
дождя на улице не было и в помине.
Анна, разумеется, все сразу поняла.
- Что, опять? - участливо спросила она.
Если бы не этот вопрос и тон, каким он был задан, Лилечка, может быть,
еще несколько мгновений держала бы себя в руках, но тут не выдержала,
разрыдалась, закрыв лицо злополучными бумагами.
Общаясь с Лилечкой, Анна научилась ее успокаивать. Без лишних слов -
слова до Лилечки все равно в такие моменты не доходили - она провела ее в
гостиную, усадила на диван и достала из сумочки упаковку бумажных носовых
платков: по опыту знала, что в нужную минуту у Лилечки никогда не находится
при себе носового платка. Как ребенок!
- Ну, что случилось на этот раз? - спросила Анна, когда Лилечка немного
успокоилась.
- Броси-и-ил, - горестно сообщила та, утирая слезы. - Неделю назад
говорил, что любит, а сегодня сказал, что я ему такая толстая и занудная
даром не нужна. Любая женщина, - Лилечка не умела произносить "нехорошие
слова", - ну, с Тверской, лучше, чем я. Ей деньги нужны и она за эти деньги
все позволит, а я... - Не в силах продолжить рассказ, она снова разрыдалась.
- Вот гад! - в сердцах воскликнула Анна, имея в виду не только
очередного Лилечкиного ухажера, но и этого мерзкого змея подколодного Сергея
Воронцова, продолжавшего занимать ее мысли. Потом бросилась утешать