"Николай Вагнер. Ночные смены (Роман) " - читать интересную книгу автора

в цехе. Это перестал работать Костин полуавтомат. На площадке его, как на
капитанском мостике, нервно ходил Костя-моряк. Наконец он вцепился руками в
железные поручни и закричал истошным голосом:
- Какого черта стоишь? Принимай детали, не видишь - у меня последняя!
Этот вопрос относился к Жене Селезневу, но он только рукой махнул:
отстань, мол, не до тебя. Тогда Костя не выдержал, с последней просверленной
деталью в руках он сбежал по железным ступенькам, положил деталь и поспешил
к станку Алексея.
- В чем дело? Почему не работаешь? А ты, о-тэ-ка, чего задерживаешь? -
И только тут увидел лица Алексея и Жени. - Что случилось-то?
- Ничего, - ответил Селезнев. - Кажется, брак...
- Все, что ли, брак? - не унимался Костя.
- Все.
- Да ты что? Не мели!..
В это время у станка появился мастер Круглов. Никто не видел, с какой
стороны он подошел, - словно почуял неладное и оказался тут. Ни к кому не
обращаясь, он молча взял из рук Селезнева штангенциркуль, быстро замерил все
обработанные детали, затем прошелся по ним шаблоном и, вернув Селезневу
инструмент, уперся кулаками в бока. Долго стоял так, перекатывая желваки на
скуластом веснушчатом лице, казалось, не в силах разжать плотно сомкнутые
губы. И, к удивлению всех, не заорал, как обычно, а спросил еле слышно:
- Что у тебя, руки бы отнялись померять? Фугуешь тридцать штук - и хоть
бы тебе хрен. - Еще помолчал и снова разжал губы: - Сколь времени прошло,
одну операцию гнать не научился. Никаких штанов не хватит у тебя
расплатиться за этот брак. Марш от станка, и чтоб глаза мои тебя больше не
видели! Тьфу!
Круглов плюнул, со всей силой мотнув своей рыжей кудрявой головой, и
пошел в сторону конторки.
Начинался обеденный перерыв. По притихшему ночному цеху потянулись от
своих станков рабочие. Вот в пролете показался долговязый Вениамин
Чердынцев, а за ним, словно нехотя, переставлял ноги Петр Гоголев.
Поравнявшись со станком Алексея, карусельщики остановились, оглядели
уважительно пирамиды готовых деталей.
- С новым рекордиком вас, товарищ Пермяков! Пр-ривет! Почему не вижу
радости? Товарищ Гоголев, по-моему, у нашего знатного ударника Пермякова
налицо зазнайство и, так сказать, головокружение.
- Точно! - пробасил Гоголев. - Пусть он любуется своей выработкой, а мы
позволим себе отобедать. Или все же пойдешь с нами?
- Минуточку! - перебил Чердынцев. - Тут какой-то непорядок. Объясни...
Алексей отвернулся к станку, стал смахивать со станины стружку.
- Не повезло Алексею, - участливо сказал Женя Селезнев. - Брак у него.
- Как это? - встревожился Чердынцев. - Леха, контролер не шутит? - Он
подошел к Алексею, положил руки на его плечи, повернул к себе и, увидев
покрасневшие глаза, твердо сказал: - Идем-ка обедать. Утро вечера мудренее.
Может, еще не уйдут они в брак. Всякое бывает. Идем, идем! Возможность
окуснуться дается раз в сутки.
Все трое побрели в столовую, не обронив ни слова, съели там полутеплые
водянистые щи и по обыкновению пошли в курилку. Только тут Чердынцев
заговорил вновь:
- А не закурить ли тебе, Леха, махорочки? Так хоть полыхай, без