"Валерий Вахромеев. Дороги " - читать интересную книгу автора

далеко отошли в поле. Два конвоира вскидывают винтовки и почти одновременно
стреляют. Мы видим, что два наших товарища остались лежать неподвижно среди
невысоких кустиков картошки. Остальные бегом спешат в строй. И мы под
палящим солнцем продолжаем свой скорбный путь...
На закате солнца мы приближаемся к одиноко стоящему у дороги дому.
Вернее от дома остались одни только наружные стены, остальное все сгорело.
Здесь, видно, уже ждали нас. Рядом с развалинами расположилась походная
кухня с баландой для нас. Повар с закатанными рукавами мундира большим
черпаком разливал баланду. Он, потешаясь, смеялся над нами, ведь почти ни у
кого не было с собой посуды. Мы подставляли свои пилотки, шинели.
Устраиваемся. Кто - на кирпичах, кто - на обугленных бревна, а кто - прямо
на земле. Пленные руками выгребали из пилоток и шинелей остатки баланды,
стараясь утолить голод. И вот, несолоно хлебавши, опять выстраиваемся на
дороге для продолжения пути. К вечеру поток транспорта несколько редеет.
Движение на шоссе затихает.
Солнце уже зашло, и наступили сумерки, когда наша нестройная колонна
подошла к наскоро построенному лагерю. Посреди степи на столбах натянута в
несколько рядов колючая проволока. Створки ворот тоже густо затянуты колючей
проволокой. По углам забора стоят вышки с пулеметами и прожекторами.
Колонна пленных медленно проходит вдоль забора. По другую его сторону
стоят наши "отцы-командиры" в расстегнутых кителях и гимнастерках, без
пилоток и фуражек. Грустное зрелище! Проходим мимо и слышим из-за колючей
проволоки: "Ребята, где фронт?!" А из колонны отвечают: "А это вас надо
спросить, где фронт! Воевать-то собирались на чужой территории, малой
кровью!" Что нам могли они ответить?
Из всех командиров мне запомнился особенно ярко один. Он стоял у самой
проволоки, держась за нее руками. Среднего роста, коренастый седеющий
мужчина в выгоревшей на солнце гимнастерке. У него, как и у большинства
пленных командиров, были сорваны знаки различия. А выдавали его
принадлежность к комсоставу лишь красные лампасы на галифе.
Он напоминал мне подбитого орла, погибающего, но полного решимости
бороться! С надеждой он обращался ко всем, проходившим мимо, с вопросом о
положении дел на фронте. Видно, он попал в плен в первые дни войны, возможно
еще на границе. Как обидно было ему слышать упреки от пленных красноармейцев
в неподготовленности армии к войне!
Лагерь разделен на две части колючей проволокой. В одной части были
собраны командиры Красной Армии, а в другой рядовые красноармейцы. Бараки
были построены совсем недавно и еще желтели свежим деревом. Уже в густых
сумерках колонна серой бесформенной массой втянулась за колючую проволоку
лагеря.
Нас загнали прикладами в тесный барак. На ночь всем едва хватило места,
чтобы расположиться сидя на корточках. Пленные сидели прямо на полу барака,
тесно прижавшись друг к другу. В бараке темно и душно, тяжело дышать. В
разных концах барака слышались споры и ругань из-за места на полу. Пол был
выложен красным кирпичом. Параша стояла в тамбуре, и если кто-то поднимался
со своего места по нужде, то обратно уже вернуться не мог, так как его место
уже было занято.
Вдруг громко и уверенно зазвучал чей-то голос: "Товарищи! Будьте
стойкими! Наше отступление временное, скоро мы погоним эту сволочь с нашей
земли! Не падайте духом, товарищи!" закончил он с пафосом. Всеобщая тишина.