"Братья Вайнеры. Завещание Колумба" - читать интересную книгу автора

на то, что субботнее утро покоя и отдыха сразу же затянулось грозной пеленой
неприятности и испуга.
Я не ощутил потери. Я еще не проснулся. Я не понял, что старик
Коростылев умер. Я еще жил в своем волшебном сне, твердо зная, что обладаю
сверхъестественной силой двигать и поднимать любые предметы энергией своей
души, мощью взгляда, напряжением ума. Я еще был наделен гипнотической
властью телекинеза.
И потому сознание мое не принимало мысль о смерти Коростылева, оно
выталкивало на поверхность и гнало к периферии чувствования нелепую идею о
том, что мог умереть человек - несмотря на мое удивительное могущество, -
человек, который четверть века заменял мне отца, был старшим братом,
легкомысленным воспитателем, душевным товарищем советчиком, беззащитным
старым подопечным.
Встал и пошел на кухню, ощущая своими вялыми ступнями горожанина
холодящую гладкость паркетных клепок. И утро за окном было, как этот паркет,
бесцветно - чистое, прохладное, лакировано - гладкое. Неуверенное московское
лето, жидкий голубой ситец над головой, мгновенно промокающий серым дождем.
Пустил из крана холодную воду и долго пил жадными глотками, будто
израсходованная в телекинезе энергия иссушила, меня до костей, а
водопроводная труба надо мной гудела в это время низко и печально, как
фагот.
Потом включил электроплиту, насыпал в турку коричневый крошащийся
порошок кофе, плеснул воды, поставил на конфорку и уселся на табурет - в
полном безмыслии, законченном безмолвии чувств, - я просто ждал, когда
сварится кофе, и тупо обитал в своем противном настроении.
Скрипнула дверь, и появилась Галя, со сна пухло - розовая и примятая
складочками, как зефир.
- Кто это тебя поднял ни свет ни заря? - спросила она.
- Дочь моего приятеля.
- А, что хотела?
- Сообщить, что он умер...
- Ой - ей - ей! Какое несчастье! - готовно огорчилась Галя
Она всегда была готова вместе со мной огорчиться или порадоваться. Галя
готовила себя в спутницы моей жизни, и по ее представлениям спутница жизни
должна всегда жить в эмоциональном резонансе со своим избранником. Время от
времени она в безличных оборотах сообщала мне, что все несостоявшиеся или
распавшиеся браки были нежизнеспособны из-за неумения или нежелания людей
сопереживать друг другу, а Галя это умела. За нас двоих.
- Какое несчастье - повторила Галя на полтона спокойнее и на октаву
печальнее, не обнаружив ответа на свою реакцию сопереживания. Она мне хотела
морально помочь, она была готова искренне огорчиться по поводу смерти
неведомого ей моего приятеля, но из-за просоночной зефирной пухлости она мне
была неприятна.
- Вы вместе работали? - озабоченно спросила Галя.
- Нет. Он был моим учителем.
- Учителем? - удивилась Галя. - Ты дружил со своим учителем?
- Да, я дружил со своим учителем. Тебя это удивляет?
- Нет вообще-то я могу себе это представить, но это так редко
случается.
- Наверное. Да и люди такие как Коростылев редко случаются.