"Иван Валентинов. Мертвая вода (Сборник "НФ-18")" - читать интересную книгу автора

Снетков, оглядываясь, сутулясь, заковылял к вокзалу.
В начале июня 1941 года пришло письмо. От Снеткова. Он был недалеко, в
соседнем районе. Писал вежливо, без упоминаний о прошлом. Сообщал, что
нездоров и нуждается в помощи. Что было делать? Послать деньги - значило
окончательно попасть в лапы Снеткова. Не ответить - придет другое, третье
письмо, и рано или поздно тайное станет явным. Зыбин начал готовиться к
отъезду. Следовало добыть надежные документы на другое имя. Егоров должен
был исчезнуть, как десять лет назад исчез Зыбин.
Но он медлил. Медлил, хотя и понимал, что опасность растет с каждым
днем. А после 22 июня, когда с фронтов стали поступать грозные сообщения,
когда фашисты заняли Минск и двинулись к Смоленску, отпала (так считал
Зыбин) необходимость бегства. Он стал вынашивать иные планы...



4

...Красное кирпичное двухэтажное здание в переулке близ Большой
Пироговской улицы. Местонахождение клиники Егоров определил без труда по
дороге - он был коренным москвичом, да и жил недалеко, в Денежном переулке
[ныне - улица Веснина, позади высотного здания МИД СССР].
...Длинный коридор. Слева - двери в палаты, ванную, туалет. Справа
окна, выходившие в сад. Окна без решеток, но стекле в них очень толстые,
слегка выпуклые. Из окон видны оголенные кусты и деревья, жухлая,
порыжевшая трава, посыпанные песком дорожки. Песок впитывает воду, а во
впадинах между дорожками лужи, и из них торчат где коричневые, где еще
зеленые стебли травы. Вдалеке видна кирпичная стена - высокая, метра в три
или больше. Все это Егоров увидел, когда шел в сопровождении двух
здоровенных санитаров в "наблюдаловку" - палату для наблюдения, куда его
поместили. Ему было неловко идти в одном белье. Ни пижамы, ни халата не
дали.
В наблюдаловку - предпоследнюю по коридору палату - Алексея ввели через
большую двустворчатую дверь. Дверь (он узнал это позже) была распахнута
всегда. Напротив нее в стене светилось широкое - в размах рук - но
невысокое застекленное окно. Оно было здесь специально прорезано, чтобы
дежурный врач или медицинская сестра могли видеть, что происходит в
"наблюдаловке", находясь в своем кабинете. А у дверей постоянно сидели два
санитара. Таким образом, за больными неотступно - днем и ночью - следили
три или четыре пары глаз.
Шли дни. Егоров освоился и многое узнал, потому что санитары охотно
вступали в беседы, не прекращая, однако, наблюдения за больными. Егоров
узнал, что в "наблюдаловке" были обитатели постоянные и временные.
Постоянные - безнадежно больные. Временными были люди, подававшие надежду
либо на полное излечение, либо на значительное улучшение состояния. Их
спустя некоторое время переводили в другие палаты, а затем выписывали.
Егоров был "временным". Ему сказал это огромный, могучий и каменно
спокойный санитар Слава. Слава учился в медицинском институте, а в клинике
служил ради практики и заработка. Он, видимо, сказал врачу что-то хорошее
о Егорове, потому что Алексею выдали халат и разрешили выходить без
сопровождения на прогулки в сад.