"Альберт Валентинов. Микки (Сб. "Фантастика-83")" - читать интересную книгу автора

хмуря брови, и вдруг кинулся обратно. Микки в лаборатории уже не было,
очевидно, отправился шататься, обрадовавшись свободе. Озираясь и чувствуя,
что делает глупость, Платон сгреб все книжки, которые только увидел, в том
числе и технические, и запер в сейфе. Но облегчения это не принесло.
Он шел домой с тем выражением лица, какое бывает у человека
изобретающего крем для ращения волос, а получившего взрывчатку. Вряд ли он
сознавал, куда идет. Ноги сами вышагивали привычный путь, огибая
встречных. Несколько раз его окликали знакомые, кто-то подошел и удивленно
заглянул в лицо Платон ни на что не реагировал. Перед его мысленным взором
бушевал водопад - огромная масса воды, тугой и плотной, как резина,
вздыбясь горбом, стремительно летела меж узких берегов. И вот уже
выворачиваются камни и прыгают по стрежню, как мячики, обламываются
берега, падают, беспомощно трепеща кронами, деревья, бушует слепая стихия,
и нет силы, которая могла бы ее обуздать. Этот водопад - поток сознания,
забивший вдруг в сложном переплетении магнитных ячеек и электронных связей
искусственного мозга робота. Во что это может вылиться?
Платон затормозил, будто влетел в лужу с клеем, судорожно вздохнул и
стиснул зубы, собирая разбегающиеся мысли. Надо было сегодня, сейчас,
немедленно понять, что же, собственно, произошло. Завтра, он чувствовал,
могло быть поздно.
Любовь? Чепуха! Внезапный интерес робота к этому, казалось бы,
несовместимому с искусственным механизмом явлению, логически вполне
оправдан. В роботах заложена способность к самосовершенствованию, и они
постоянно суют нос во все щели, заполняя свободные ячейки информацией. Но
всегда интересуются тем, что имеет отношение к их деятельности. Логика:
зачем изучать то, что не может пригодиться? А какая деятельность у Микки?
Он-то как раз и имеет дело с эмоциями - забавник, шут гороховый,
слепленный в веселую минуту из подручных материалов. И вдруг Платона,
точно плазменный разряд, обожгла мысль: как Микки определяет, какой
анекдот смешной, а какой нет? Ведь роботы не обладают чувством юмора...
Стоп, приятель, ты заврался. Роботы обладают чувством юмора, только их
юмор совсем непохож на человеческий. Их смешит все логически несообразное.
Платон внезапно рванулся с места, будто за ним гнались. Ему всегда
легче думалось на ходу, а тут показалось, что нашлась зацепка. Юмор
роботов... Они не умеют смеяться, за исключением биокиберов-люкс типа
Риты, но свои критерии смешного у них есть. Робот не поймет, почему
хохочут люди в цирке, когда клоун наступает на грабли и от удара на лбу
вздувается огромная шишка, а из глаз сыплются искры. И шишка и искры -
логические последствия неосторожного шага. Но его индикаторы засветятся
ярче, температура смазки подскочит на несколько градусов, а подключенные
приборы покажут резкое увеличение расхода энергии, если человек, скажем,
выпьет спиртного, нарушив этим работу участков мозга, координирующих
движения, перегрузив сердце и печень, притупив остроту реакций и зрения,
короче, нанеся себе неоправданный вред. На этом и основана "Роботиана",
над которой хохочет весь мир, - цикл анекдотов, будто бы рассказанных
старым роботом Микки и смешных именно тем, что они вскрывают нелепость
самых обыденных, издавна привычных человеческих поступков... с точки
зрения робота. Их Микки назван в честь этого легендарного героя. Но как он
определяет смешное с человеческой точки зрения? Быть может, "алгеброй
гармонию поверил"? Нет, не то, не то.