"Пер Валё, Май Шёвалль. Террористы (Наемные убийцы)" - читать интересную книгу автора

его, и пожалеет только о том, что он уехал не навсегда.
Гюнвальд Ларссон отдавал себе отчет в том, что друзей среди коллег у него
не так уж много, а точнее, всего один. Знал он также, что его считают
своенравным упрямцем и вопрос об его увольнении обсуждался не раз.
Все это его ничуть не трогало.
Любой другой сотрудник полицейского ведомства в его звании и с его
заработком был бы по меньшей мере обеспокоен постоянной угрозой временного
отстранения от работы, а то и увольнения. Гюнвальда Ларссона мысль об этом
ничуть не тревожила.
Неженатый, бездетный, он был свободен от заботы о семье. Родню презирал за
буржуазное чванство и давно с ней порвал.
Собственное будущее его не волновало.
За годы службы в полиции Гюнвальд Ларссон не раз подумывал о том, чтобы
вернуться на флот. Но когда тебе под пятьдесят, понимаешь, что уже вряд ли
доведется выходить в море.
По мере того, как приближался день отъезда, Гюнвальд Ларссон обнаружил,
что даже рад этому заданию, которое, хотя и считалось ответственным, не
сулило особенных трудностей.
Во всяком случае, он отключится на две недели от служебной рутины.
Предстоящая поездка рисовалась ему чем-то вроде отпуска.
Накануне отъезда Гюнвальд Ларссон стоял в одних трусах в своей спальне и
рассматривал собственное отражение в большом зеркале на внутренней стороне
дверцы гардероба.
Ему очень нравился рисунок на трусах - желтые лоси на голубом поле. Таких
трусов у него было полдюжины, а еще полдюжины, но с красными лосями на
зеленом поле, уже были уложены в большой чемодан свиной кожи, который
стоял на кровати с откинутой крышкой.
Рост - метр девяносто два, сильная, мускулистая фигура, крупные ступни и
кисти. Он только что принял душ и, как всегда, взвесился: сто двенадцать
килограммов. За последние четыре-пять лет Гюнвальд Ларссон прибавил
десяток килограммов и теперь с недовольством смотрел на складку жира выше
трусов.
Он втянул живот и подумал, что, пожалуй, стоит почаще ходить в спортзал
полицейского ведомства. Или начать плавать, как только будет готов бассейн
в новом здании ЦПУ.
Вообще-то, он был вполне доволен своей внешностью.
Ему исполнилось сорок девять, но густая шевелюра ничуть не поредела и не
отступила кверху. Две глубокие поперечные складки прорезали низкий лоб.
Коротко стриженные волосы - такие светлые, что проседи совсем не видно.
Мокрые, аккуратно причесанные, они сейчас плотно облегают широкую макушку,
а просохнут - поднимутся дыбом и будут непокорно щетиниться. Косматые
брови были такие же светлые, как волосы; нос большой, прямой, с широкими
ноздрями. Светло-голубые глаза казались маленькими на его крупном лице;
близко посаженные, они придавали ему обманчиво-туповатый вид, когда он
задумывался и уходил в себя. Когда же Гюнвальд Ларссон злился, а это
случалось часто, между бровей появлялась сердитая складка, и взгляд его
голубых глаз нагонял ужас на самых закоренелых преступников, да и на
подчиненных тоже. Его грозные вспышки ярости теперь были так же хорошо
известны в шести полицейских участках города Стокгольма, как когда-то если
не на семи морях, то, во всяком случае, среди команды и младшего