"Мика Валтари. Императорский всадник ("Императорский всадник" #1) " - читать интересную книгу автора

то, что я отчаянно вырывался и бился в его объятиях, поскольку его грязное
платье и смрад перегара вызывали во мне отвращение.
Отец был отнюдь не в восторге от моего приключения. Тем не менее он
предложил Барбу вина и поверил в его россказни о том, будто я споткнулся и
сам свалился в воду. Я не возражал Барбу, ибо был приучен молчать в
присутствии отца; как зачарованный внимал я ветерану, повествовавшему о
своем легионерском прошлом: тогда, мол, он переплывал Дунай и Рейн, и даже
Евфрат в полном боевом снаряжении. Мой отец тоже выпил вина, чтобы унять
страх, тоже разговорился и рассказал, как он во времена своей юности, когда
посещал школу философов на острове Родос, поспорил, что может вплавь достичь
материка. В конце концов они с Барбом пришли к единодушному мнению, что меня
пора учить плавать. Отец дал Барбу новое платье, и тот, переодеваясь, имел
возможность продемонстрировать свои многочисленные рубцы и шрамы.
С тех пор Барб остался в нашем доме и называл моего отца своим
хозяином. Он провожал меня в школу и, если не был сильно пьян, забирал из
нее. Но главное - ветеран воспитывал из меня истинного римлянина, ибо сам он
появился на свет и вырос в Риме и целых тридцать лет прослужил в пятнадцатом
легионе. Мой отец знал это наверняка, ибо хотя и был человеком рассеянным и
замкнутым, глупостью не отличался и никогда не приютил бы в своем доме
беглого легионера.
Благодаря Барбу я выучился не только плаванию, но и верховой езде. На
свой вкус отец купил для меня коня, так что я мог бы присоединиться к
молодым всадникам Антиохии, как только мне исполнится четырнадцать. Хотя
император Гай Калигула собственноручно вычеркнул моего отца из сословия
всадников [Всадники - класс римских граждан, потомков кавалерийских
командиров римского войска, позднее - могущественный средний класс
коммерсантов, торговцев и банкиров], в Антиохии его всячески одобряли, ибо
монаршая немилость напоминала о том, каким шалопаем был сам Калигула уже в
детстве. (Через несколько лет он был убит во время Палатинских игр, когда
заявил о намерении сделать своего любимого коня консулом.)
К тому времени мой отец, не прикладывая совершенно никаких усилий, уже
занимал в Антиохии такое положение, что его пожелали видеть в числе
посланников, которых город направлял в Рим, чтобы поздравить императора
Клавдия с восхождением на трон. Разумеется, для отца это был бы
благоприятный повод, чтобы восстановить свои старые права всадника, но он
решительно отказался ехать в Рим. Он утверждал, что дороже всего ему покой и
смирение и что он вовсе не стремится к восстановлению своего всаднического
достоинства.
Богатство отца росло, но он частенько бывал угрюм и уверял, что не
видел больше счастья с тех пор, как, рожая меня, умерла единственная
женщина, которую он когда-либо любил. Еще в Дамаске он взял за правило
ежегодно в день смерти моей матери идти на рынок и покупать там
какого-нибудь изможденного раба. Затем он некоторое время держал его в своем
доме и откармливал, пока тот не набирался сил; после этого отец отправлялся
с ним к властям, платил им выкуп и даровал рабу свободу.
Всем этим многочисленным вольноотпущенникам он разрешал брать его имя -
Марций (но только не Манилиан) - и давал им денег, чтобы те могли заняться
каким-либо ремеслом. Так, из одного Марция вышел торговец шелком, другой
стал рыбаком, а Марций-парикмахер сколотил себе целое состояние, изготовляя
женские парики по новейшей моде. Но самым богатым из них был все же