"Сергей Валяев. Жиголо" - читать интересную книгу автора

Пробуждающаяся столица была чиста, пуста и прекрасна: смердящая
требуха будней ещё не вывалилась на её улицы. Рекламные огни меркли под
натиском утра. Воздух был энергетически свеж, пробивая нервной дрожью
проснувшегося младшего Мамина.
- Холодно? - обнял его за плечи.
- А что мне сказать дома? - спросил.
- Ничего, - отрезал. - Повторяю: ты ничего не знаешь. Так надо. А
лучше уехать тебе, Санька.
- Куда?
- К бабушке, - огрызнулся.
- У меня их две.
- Богатый выбор, - проговорил я: странным образом до последней минуты
не вспоминал о родных Маминых, они всегда находились на периферии наших с
Венькой жизненных интересов, и что теперь? - Надо уезжать, - повторил.
Так будет лучше, промолчал, если начнется кровавая вакханалия, то
сострадать никто никому не будет. Не дай бог, узнают, что имеется
свидетель. Лучший свидетель - мертвый свидетель, и это тоже один из
основополагающих принципов нашей магической действительности.
- А если менты прихватят, отсылай их ко мне...
- К тебе?
- Как лучшему другу брата.
- Ну ладно, - и, сутулясь, медленно бредет к подъезду.
Дворник ковыряется в кишечно-ветошной требухе, которую он вытянул из
мусоросборника. На его испитом лице открытый интерес к бытовым отходам
жильцов. Такое впечатление, что мусорщик каждое новое утро начинает именно
с говна, надеясь в нем найти сладкий кусок фарта. Впрочем, он его и находит
- пустую бутылку. Ладошкой обтирает её, как мать попу младенца, и
продолжает свои неравнодушные поиски.
Я выруливаю автомобильчик из дворика, где мы с Мамыкиным проводили
беспечальные вечера. Мы пили кислое вино, мы пели песенки-пустышки, мы
лапали липких подружек и чувствовали себя превосходно. Нам казалось - так
будет всегда. Мы жили иллюзиями. Теперь я понимаю: у нас нет никаких шансов
вырваться из границ, очерченных судьбой. Трудно танцевать на блевотной
массе, пропитанной кровью и страхом, хотя можно и рискнуть при условии, что
это будет танец сумасбродов - jig.
Прежде чем начать оперативно-розыскные действия я привел себя в
порядок. Двух часов сна хватило, чтобы почувствовать себя в состоянии
боевой готовности № 1. Я принял контрастный душ, сжевал бутерброд с
вегетарианской фиолетовой котлетой и переговорил с Катенькой. По-моему, она
так и не поняла, что от неё добиваются. Была мила, рассеяна и думала о
чем-то своем, девичьем.
- Ага, Санька ночью припер, - пожимала плечиками. - Какой-то совсем
крези на черепуху. Тебя шарил, ну я и сказала, где ты. А что, не надо?
- Где культура речи, Катюха? - не выдержал. - Говори на языке
Александра Сергеевича.
- А это кто? - зевнула.
- Пушкин, которое наше все, - и треснул по молоденькому затылку.
Понятно, что педагогическая поэма не удалась: сестричка взвыла не
своим голосом и скорее всего не от боли - обиды, что не знает прекрасных
духовноподъемных стихов великого поэта. Затеялся мелкий семейный скандалец,