"Сергей Валяев. Трупоукладчик" - читать интересную книгу автора

живее всех живых!
Я выказал удивление столь бессмертным произведением искусства среди
"зеленого моря тайги". На что Марков махнул рукой в тьму ночную и сообщил
интересную информацию: там, за отрогом, знаменитое село Шушенское, где
будущий вождь всего мирового пролетариата куковал в ссылке с женой
Наденькой и собачкой Жучкой. Они любили охотиться на зайцев. Вождь и Жучка.
Отстреливали косых партиями. Для всего шушенского населения. Бродит
легенда, что до сих пор можно встретить старожила этих мест в ленинском
заячьем треухе. Так что народ не спешит расставаться с проклятым прошлым и
ломать памятники, как того требуют последние директивы из Центра.
Выбравшись из лимузина, я задохнулся от насыщенного кислородом,
свежего воздуха близкой тайги. Такой чистый воздух мог быть только в раю.
Или в лечебной барокамере. Странно, но признаки химического производства,
навсегда парализирующего все живое, отсутствовали. Видимо, Красный-66
являлся курортной зоной для химиков и прочего таежного люда, этакий
типичный жилой массив для доверчивых иноземных журналистов. Праздничная
вывеска для дураков. Что, впрочем, гадать? Завтра, при дневном свете,
разберемся, куда леший нас завел.
Дружным коллективом мы направлялись к двухэтажному деревянному зданию.
Это была гостиница "Мир". По словам Маркова, наше временное пристанище. До
утра. А что утром, поинтересовался я. "Под крылом самолета о чем-то
поет..." - многозначительно напел главный секьюрити и уточнил, что полет,
правда, будет на вертолете, самом удобном здесь транспорте. Батюшки, ахнул
я, выдюжит ли академик такие нечеловеческие нагрузки? А мы его, как ляльку
в люльке, успокоили меня. Я нашел взглядом нашего Акимова, он был увлечен
беседой со своим коллегой и абсолютно равнодушен к окружающему его
суетливому мирку. Да, с таким чудаком ученым проблем не будет. Во всяком
случае, с переброской его бренного тела в пространстве.
Так же без проблем вся наша веселая капелла заселила провинциальный
"Мир". Проблемы возникли позже, когда неутомимый Нодари (буду теперь так
называть этого беспокойного хазера-поросенка), подружившись с бойцами
таежного отряда, принялся выклянчивать у меня бутылку коньяка.
- Зачем, - спросил я, - тебе, Нодарчик, куражиться на ночь глядя?
Отдыхай.
- Саш-Леха, в смысле, - зарапортовался мой друг от моего пинка в бок.
- Чтобы по душам поговорить, нанюхаться.
- Ох, гляди, рогатик.
- Ты ж меня знаешь, Са-а-Леха, в смысле!..
- Я - Гунченко, - рявкнул я в конце концов. - Для тебя с этой минуты,
дорогой мой Нодари. Повтори!
- Г-г-гунченко, - промямлил мой друг. - Ну, дай пузырек с клопами,
будь человеком, Гунченко.
Убедившись, что мой товарищ запомнил-таки мое новое имя и фамилию, я
отдал предмет первой необходимости для душевных бесед в полночь. С
надеждой, что Нодари выдержит проверку боем и выудит из собутыльников хоть
какую-нибудь ценную информацию. Что-что, а желудок у него, бойца
спецназначения, был как бронежилет.
Когда же мой друг и чмырь удалился выполнять сложную и опасную
операцию по осушению бутылки, я плюхнулся на кровать с комковато-зековским
матрацем и решил подвести первые итоги.