"Сергей Валяев. Трупоукладчик" - читать интересную книгу автора

- Сочинял, - отшутился я. - В возрасте десяти лет. Потом бросил.
- Ну и например? - на девочку явно действовала весна: румянец алел на
юнкоровских щеках, темные зрачки расширились, как у тухляка - человек, не
умеющий употреблять наркотики.
Я пожал плечами и, изобразив поэта-глашатая, пробасил:
- "Мас хиляю - зырю кент, а за ним петляет мент. Сбоку два, - кричу. -
Кирюха! Бог послал, валит рябуха. Завалились в шарабан и рванулись мы на
бан. Ночь фартовая была, отвалили два угла..." Ну и так далее.
- Класс! - изумилась девушка. - Это по какой фене? Уркаганской?
- Научно-популярная феня, - не согласился я. Что было недалеко от
истины. - Желаете перевод?
- Желаю.
- На общедоступном языке это звучит примерно так: "Я гуляю, вижу
друга, за которым следит милиционер. Подаю ему сигнал об опасности, но тут
подъезжает такси, на котором мы едем на вокзал. Ночь удачная была, украли
два чемодана...". И так далее.
- Нет, это не звучит, - засмеялась Рита, хлопая в ладоши. - Мало
экспрессии. "Мас хиляю - зырю кент..." Вот это звучит! Музыка. Но научной
ли интеллигенции? - и хитро-хитро глянула на меня.
- Ее, её арго, - не сдавался я.
Тогда Маргарита прочитала мне лекцию о том, что в России с
восемнадцатого века существовали особые жаргоны: тарабарский; офеней -
торговцев в разнос (коробейников); экзотические жаргоны чумаков, нищих,
конокрадов, контюжников, проституток; и вообще жаргон присущ многим
профессиям: морякам, водителям, военным, врачам, инженерам, художникам,
актерам и проч. Я уже хотел признаться, в каком НИИ изучал блатную музыку,
да лекция и наш спор закончились. Мы подошли к старенькому зданию
университета.
В садике на гранитном постаменте восседал Михайло Ломоносов,
всматривающийся в невидимую и загадочную глубину Российской земли. Под
памятником чирикал студенческий люд. Наше появление с корзинками в руках у
ограды не осталось без внимания. Рита пользовалась очевидным успехом у
полуобморочных недорослей, согбенных под грузом учебного процесса, голода и
трынь-травы, то бишь слабеньких наркотиков.
- Ау, Ритуля! Маргоша! Ур-р-ра! Пирожки! Сел на пенек - и съел
пирожок! Адамов, не шали, пирожки уйдут. Риточка, мы с тобой! И пирожками!
Я почувствовал себя лишним на празднике молодой жизни. Да ещё с этой
холерной корзинкой: с ней я, должно, походил на областного грибника.
Я передал корзинку девушке:
- Голодному коллективу. Кстати, какая учеба в праздник? Или это
посиделки с умным человеком? - кивнул на памятник.
- О, у нас конференция! - горячо воскликнула Рита.
- Что у вас?
- Встреча! С самой скандальной журналисткой в мире...
- И кто же это такая?
- Лариса Б. Борс! Класс! Во! Вы газеты читаете?
М-да. Кажется, сегодня меня лю этом уже спрашивали. Ну, не читаю я
газеты. Не читаю. Значит что - не гражданин своего отечества?
- Странно, её все знают, - проговорила девушка.
- Кроме меня, - развел руками.