"Сергей Валяев. Трупоукладчик" - читать интересную книгу автора

- А пойдем на конференцию, - радостно предложила Маргарита. - Будет
интересно.
Право, мне хотелось продолжить знакомство с той, которая понравилась,
да, во-первых, вовсю чавкали промокшие шузы, то есть башмаки, а во-вторых,
в качестве кого я буду выступать среди молоденького табуна? В качестве
заезженного мерина? Нет, только не это. Домой-домой, к родному овсу.
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал я, понимая, что этот день нельзя
будет вернуть никогда. Этот день. Никогда.
Рита хотела переубедить меня: я ещё нужен обществу, но нам помешали
голодные вопли со стороны "Михайла Ломоносова".
Мы поспешно и невнятно попрощались. До лучших, сытых времен. И я
отправился в стойло. Менять обувь. И образ жизни.
Через несколько дней я обустраивал родное деревенское поместье в
Коровино. Отощавший пес Педро, любитель местных сучек Хуанит, встретил меня
враждебно, как народ эпохи реформ. Но был подкуплен тушенкой. Я имею в виду
собаку, конечно.
Все работы решил закончить к Первомаю, славному празднику всех
угнетенных масс. Почему именно к этой дате? Не знаю. Видимо, я был как все,
и любил выполнять планы к дате. Любой.
С энтузиазмом взялся за работу. И скоро почувствовал себя именно
мерином. На последнем издыхании.
Проблема возникла, когда я попытался заняться строительством. То есть
тоже решил перестроить свое мелкочастное хозяйство. Процесс пошел плохо,
как и в молодой республике. Потому что каждый гражданин должен заниматься
своим делом. Пилот - летать над облаками, моряк - ходить по штормовым
океанам, шахтер - бастовать под землей, а трупоукладчик сажать огурцы и
картофель. Не более того.
Когда я разбил руки молотком и на мою голову упали доски, вроде как бы
надежно прибитые, я выматерился на всю округу. Громко. На мой ор тут же
явился дед Емеля Емельянович, сосед и калоритная фигура коровинского края.
- Тю, ты чего, Саныч, заходишься?
- Так это... вот... мать его так, - только и сказал я. - В смысле,
ремонт, Емельич.
- Так это... того... Чего сам-то? - удивился дедок. - Тута без
специалисцов труба.
- Это точно, - признался, потирая ушибленные места тела и головы. - Я
не слесарь и не токарь, и не столяр. Тогда кто?
- Дак я... это... и Шамиль, - находчиво отвечал дедуля, затягиваясь
самокруткой из козье-коровьих отходов производства. - Шамиля из татаринов,
но хозяин добрый; мы с ним завсегда на пару. - Оглянулся по сторонам,
крякнул нерешительно. - Много фронту работы, однако.
- И что?
- Гонорарий от фронту, а фронту тут хватает.
Я понял, что капиталистические щупальцы социалистического монстра
проникли и сюда, за сто первый километр. Интересно, почем нынче труд
столяра и слесаря? Этот вопрос расстроил деда, он закашлялся, занервничал,
забубнил снова о фронте и проблемах переходного периода. Глаза его съехали
со своих привычных орбит. Не принимала его душа рыночных отношений, и все
тут. Наконец бизнесмен от сохи выдавил:
- Так это... по совести ежели, значит... вот. Ежели с отхожим местом,