"Сергей Валяев. Скорпион" - читать интересную книгу автора

Можно подумать, что пуля попала не в мое легкое, но в его умную башку. Не я
ему судья, и не дай Бог, когда-нибудь мой сын будет стреляться на моих
глазах! Если у меня будет сын?.. Но если у меня будет сын, то оружие я буду
прятать далеко.
Итак, я оказался в кабинете начальника Управления; там было прохладно и
было много цветов. Наш начальник - Нач - любил выращивать цветы, такая у
него была единственная слабость: комнатные растения. У него были нежные руки
садовода и убийцы, своими лапищами он разметывал новобранцев по всему
спортивному залу, я сам от него когда-то кувыркался, не ведая в полете, где
какая часть света находится.
- Так вот, Саша, - сказал Нач, - сгорел твой. И выходит, ты у нас без
работы.
- У нас нет безработицы, - заметил я.
- Верно! - Нач обхаживал заросли всевозможных насаждений, вдыхая их
запах - пахло, кажется, навозом. - Чудно-то как!..
- Как в лесу, - заметил я.
Интересно, когда пули разносили череп Глебову, о чем он все-таки думал;
о чем думал мой друг в ту неожиданную секунду, когда пули разрывали его
оболочку. Эх, Глебов-Глебов, он слишком торопил время. А мы живем в стране,
где время убивает - убивает тех, кто по легкомыслию поднял голову из-за
окопного бруствера.
Нач медленно ходил по кабинету, шаг его был грузен и стар. Нач начинал
тянуть лямку этой службы еще с моим отцом - они были друзья. Даже когда Нач
бодро зашагал по служебной лестнице вверх, они дружили. Отцу же, как
практику, было не до кабинетных игр за власть. Потом он умер, мой отец. Он
умер - я пришел к Начу. Так получилось, что мой отец умер от рака легких,
бывает и такое, что человек живет-живет, работает-работает, а потом
выясняется, что где-то там внутри, в кумачовой, как знамя, брюшине... и уже
ничего нельзя поделать. Можно, разумеется, обратиться к мировым светилам, да
метастазы уже расцвели пышным цветом... И человек умирает, потому что еще не
научились как следует лечить некоторые болезни века.
Отец умирал скоро, словно стесняясь, что из-за него, уже
опломбированнного беспощадным диагнозом, столько хлопот и беспокойства. У
него были худые с синими ногтями пальцы, он царапал ими простынь - она была
накрахмалена и за ее ткань, как и за жизнь, не было никакой возможности
уцепиться.
Так же мать Глебова царапала цинк гроба в надежде увидеть сына. Или она
не верила, что там ее сын?
Когда вояке объяснили, что он вместо медведя завалил человека, то он,
пошамкав вставной челюстью, проговорил:
- Прекрасная смерть! Смерть героя. Я бы тоже хотел так умереть.
Но почему-то не исполнил свою мечту, этот меткий стрелок в маршальских
шароварах. Наверное, боялся, что его череп настолько закостенел: пуля
расплющится. И он прав: не каждому суждено умереть героем. Для этого надо
родиться под счастливой звездой. Или стоять в утреннем счастливом лесу и
думать о чем-то своем.
- Как в лесу, - повторил я.
- Вот именно, - Нач взглянул на меня. - Пуля-дура, но в нашем случае, -
и не договорил. Очевидно, он все сказал, когда узнал о ЧП на охоте. Тогда он
орал примерно так: - Сучье племя! Ублюдки, такого парня!.. - И нам. - Я не