"Арминий Вамбери. Путешествие по Средней Азии " - читать интересную книгу автора

прекрасное будущее и поехал немного быстрее, чтобы присоединиться к бедным
путникам, шедшим впереди нас пешком. Догнав их через полчаса, я увидел, что
они, пешком добравшиеся из далекого Туркестана в Мекку и возвращавшиеся
оттуда теперь домой, бодро продвигаются вперед. Одни из них пели песни,
очень похожие на венгерские, другие рассказывали истории, приключившиеся с
ними в пути. Эти развлечения доставили мне много радости, потому что* [34]
*я знакомился с образом мыслей дальних народов. Едва отъехав от Тегерана я
полностью перенесся в среднеазиатскую жизнь.
Пока я таким образом беседовал то с одним, то с другим путником,
путешествие продолжалось обычным порядком. Днем было относительно тепло, а в
ранние утренние часы сильно морозило, особенно в горах, так что я в своей
скудной одежде не выдерживал и слезал с лошади, чтобы согреться ходьбой.
Свою лошадь я предоставлял шедшему пешком хаджи, за что тот давал мне свой
посох, и я довольно долго шел с ними пешком, причем они всегда развлекали
меня живейшими описаниями своей родины, и если сады Маргелана, Намангана и
Коканда в достаточной степени их воодушевляли, то они затягивали талькин, к
их хору присоединял голос и я, выкрикивая изо всех сил: "Аллах, ай Аллах!" О
каждой такой попытке сблизиться с ними молодые рассказывали старикам,
которые очень радовались этому и всегда говорили: "Хаджи Решид (так меня
называли мои спутники) - настоящий дервиш, из него выйдет толк".
После четырехдневного перехода мы пришли в Фирузкух, который расположен
довольно высоко и дороги к которому нелегки. Город лежит у подножия горы, на
вершине которой находится старая крепость, упоминаемая в "Шах-наме" (теперь
это развалины); он значителен тем, что здесь кончается провинция Ирак-Аджеми
и начинается Мазендеран. Утром следующего дня наш путь шел прямо на север;
через три-четыре часа мы достигли обширного ущелья, собственно Мазендерана,
которое ведет до самого берега Каспийского моря. Стоит путешественнику
спуститься на несколько шагов от расположенного на вершине горы
караван-сарая, как вместо голой сухой равнины внезапно появляется местность
с пышной богатой растительностью. Даже не веришь, что находишься в Персии,
видя вокруг первобытные леса и радующую глаз зелень. Мы не будем пытаться
описать Мазендеран и его красоты, ибо это уже сделали такие мастера, как
Фрэйзер, Конолли и Бернс. Когда я проходил по Мазендерану, он был облачен в
свой парадный костюм, прекрасные весенние одежды, и, бесспорно, был
восхитителен. Эти чарующие впечатления прогнали последние следы печали.
Величие природы заставило забыть опасности моего предприятия и пробудило во
мне сладкие мечты о неизвестных чужих краях, где я буду странствовать, и о
различных народах, нравах и обычаях, которые увижу. Конечно, в тех местах,
думал я, природа представляет собой полную противоположность тому, что я
вижу здесь, так как там меня ждут огромные ужасные пустыни, необозримые
равнины и на протяжении многих дней постоянная нехватка воды; поэтому
вдвойне приятней становилось теперешнее наслаждение природой.
На моих спутников Мазендеран также не смог не произвести впечатления.
Только они всегда сожалели, что этот прекрасный джаннат (рай) находится в
руках еретиков-шиитов. "Просто удивительно, - считал Хаджи Билал, - что все
прекрасные места на *[35] *земле попали в руки неверных. Не зря пророк
говорит: "Ад-дунья сиджи аль-муминин ва джаннат аль-кафирин" ("Этот мир -
тюрьма для верующих и рай для неверных")". Для доказательства он приводил
Индостан, где правили "инглизы", красоты России, которые он видел, и
Френгистан, который ему расписывали как рай на земле. Хаджи Султан Махмуд