"Арминий Вамбери. Путешествие по Средней Азии " - читать интересную книгу автора

нашего совместного врачевания или же следствием любопытства, проявленного к
турецкому хаджи, как меня называли, однако, к немалому удивлению моих
друзей, после пятидневного пребывания в Гёмюштепе мне уже наносили визиты
многочисленные больные или выдававшие себя за больных, которым я раздавал
благословения или дыхание либо писал небольшие талисманы, конечно, не без
должного гонорара. Иногда попадались - таки твердолобые политиканы,
сомневавшиеся в том, что я дервиш, и считавшие меня политическим эмиссаром,
но меня это мало беспокоило, потому что маска моя была надежной. Никому и в
голову не могло прийти заподозрить во мне европейца, и как я радовался при
мысли, что можно беспрепятственно странствовать по этой мало известной
земле.
Число моих знакомых все более росло, и скоро я насчитывал среди них
самых могущественных и влиятельных людей. Особенно полезной была для меня
дружба с Кызыл Ахундом, настоящее имя которого Молла Мурад, очень уважаемым
туркменом, с которым я был в наилучших отношениях и рекомендация которого
открывала мне доступ повсюду. В свое время, когда Кызыл Ахунд еще учился в
Бухаре, он приобрел сочинение по экзегетике на османо-турецком языке,
который он не совсем хорошо понимал, а я дал нужный ключ к нему. Поэтому мое
общество доставляло ему большую радость, и он всем в самых лестных
выражениях говорил о моих познаниях, касающихся книг по исламу. Ко мне был
также дружески расположен Сатлык *[49] *Ахунд, человек духовного звания, не
менее ученый и почитаемый. Когда я встретился с ним в первый раз, он в
особой молитве поблагодарил провидение за то, что оно ниспослало ему
мусульманина из Рума, этого истинного источника веры, а когда кто-то из
окружавших сделал замечание по поводу белого цвета моего лица, он сказал,
что мое лицо излучает истинный свет ислама и что это божие благословение
дано только верующим Запада. Я не преминул также завязать знакомство с Молла
Дурды, пребывавшим в звании кази-калана, т.е. верховного судьи, так как я
скоро убедился, что только улемы^32 могут оказывать на этих диких людей
некоторое влияние и что авторитет аксакалов (седобородых), который мы в
Европе считаем преобладающим, весьма незначителен.
Растущее доверие ко мне туркмен доказывало, что я рассуждал правильно,
и, когда они захотели построить мечеть из кирпичей, взятых из
древнегреческих руин, которые и дали имя всему Гёмюштепе, меня попросили
обозначить место михраба (алтаря и одновременно киблы^33 ), потому что Кызыл
Ахунд указал на меня как на самого известного и сведущего дервиша. И в
Гёмюштепе, и окрест него до сих пор не видели ни одной каменной стены, кроме
этих близлежащих греческих развалин; желание воздвигнуть божий храм на
месте, считавшемся центром у йомутов, может быть объяснено как проявление
тяги к цивилизации. Каждый благочестивый туркмен счел своим долгом доставить
на это место несколько сотен прекрасных квадратных кирпичей из укреплений,
построенных Александром, и, когда материала оказалось достаточно,
строительство поручили одному туркмену, который неоднократно ездил по
торговым делам в Астрахань и считался опытным человеком. После того как я
указал по своему компасу направление, где находится Мекка, они начали, не
закладывая фундамента, возводить стены, - обстоятельство, не
свидетельствующее в пользу основательности здания. Однако это и к лучшему:
простой оно дольше - и русские легко могли бы употребить его для укреплений
своего форта, и великие планы великого македонца пошли бы на пользу его
тезке Романову.