"Биргит Вандербеке. К Альберте придет любовник " - читать интересную книгу автора

старалась не расплакаться. Видимо, старалась я довольно долго, пока наконец
мои усилия не увенчались успехом, и когда вернулась в комнату, увидела
затуманенные глаза Надана - у него началась мигрень.
Из всех неприятностей, которые случаются с Наданом, когда он проводит
слишком много времени со мной, мигрень, как мне кажется, хуже всего. Надан
же полагает, что и тошнота, которой чревато для меня слишком длительное
пребывание в его обществе, и приступы кашля плохи примерно одинаково.
Я сказала:
- Ничего удивительного, что у тебя разболелась голова: воздух пропитан
ядовитыми испарениями желтой жидкости, да еще этот запах в комнате. Мне тоже
нехорошо.
- Послушай, - сказал он, - наверное, об этом тоже надо было поспорить.
Потом несмотря на головную боль и тошноту мы начали ругаться из-за
желтой жидкости: ядовитая она или нет.
Надан сказал:
- Какой смысл думать, что она ядовитая, если по радио сказали, что она
неядовитая.
- Может, и нет никакого смысла, - сказала я, - но не стоит быть таким
наивным и, развесив уши, верить всему, что они там говорят, только потому,
что якобы нет смысла верить в ее ядовитость.
- Почему? - спросил Надан.
Я пошла в ванную, чтобы из стаканчика для зубных щеток выпить немного
водопроводной воды и выиграть время; потом сказала:
- Можем поспорить. И года не пройдет, как они признают, что жидкость
все-таки была ядовитой.
- Ну и что, - сказал Надан.
Я сказала:
- Тогда ты увидишь.
Я совершенно озверела, когда, выйдя из ванной, где он тоже выпил
водопроводной воды из стаканчика для зубных щеток, он сказал:
- Сегодня вечером это не имеет решительно никакого значения.
Из-за головной боли глаза у него стали почти черными, и то ли из-за его
глаз, то ли из-за запаха дезинфекции я взяла единственный стул, который был
в комнате, и снова отправилась на балкон, я подумала, что продолжать
ссориться в таком состоянии бессмысленно. Но я еще успела услышать, как
Надан вполголоса сказал как бы себе самому:
- Целый день в мае она ходит в зимнем пальто, обливаясь потом, но когда
становится действительно холодно, с мокрыми волосами торчит на балконе в
одной футболке.
Потом я сидела на балконе в пальто и молча вела бесконечный спор о том,
есть ли смысл говорить, что некое вещество ядовито, если оно действительно
ядовито.
При этом я была даже рада, что мы поссорились из-за желтой жидкости, а
не из-за дома Надана или из-за моей квартиры, хотя потом мне стало ясно, что
сегодняшний спор был всего лишь прологом, а квартирная драма разразится
завтра.
К этому времени квартирно-домовая драма почти достигла для нас своего
апогея, и, скорее всего, так я думала, сидя той ночью на балконе, мы и
сбежали-то, и оказались здесь для того, чтобы хоть как-нибудь положить ей
конец, что было совершенно невозможно ни в Надановом доме, ни в моей