"Уве Вандрей. Тишина всегда настораживает " - читать интересную книгу автора

остаться с ними в лесу, на все лето. Зимой возвратиться в один из крупных
городов юга, скажем в Ванкувер. А там, если уж очень надо, можно полгода
поработать техником или чертежником. Все чаще он мечтает о сверкающем топоре
с длинным топорищем, о том, как подрубает стволы вышиной с колокольню, как
рев мотопилы разрывает лесную тишину, с треском откалывает белые щепки. И
вот стволы метровой толщины валятся на землю, образуя бреши в лесном небе.
Шпербер уже видел себя в хижине охотников, в комнатке из нетесаных бревен -
с людьми, задумчиво покуривающими трубки. Кто-то играет на губной гармонике.
Снаружи слышен лай волкодава. А еще он мечтал увидеть выпрыгивающих из воды
лососей. Мечтал и о лосях. Они еще водятся там. Мечтал о кострах на
скалистых берегах рек. Вот он ставит силки на зайца, а потом растягивает
шкурки на просушку. Все чаще он обращается к рекламным плакатам. Воочию
видит плохо выбритых мужчин в дикой глухомани. Все, что необходимо мужчине,
он должен носить в сердце, голове и рюкзаке. Ничто не может заставить его
оглянуться назад. Сюзанне в этих мечтах места не находится.
И если после окончания обучения его не забреют в бундесвер, дорога для
него одна - в Канаду...

* * *

Первый раз за время пребывания в армии Шпербер позвонил домой. "Ах,
Йохен, слава богу, а мы уж думали заявить о тебе как о пропавшем без вести.
Разве обязательно нужно заставлять нас ждать целых две недели? Как тебе
служится? Не очень ли устаешь? Соскучился ли по дому? Да, чуть не забыла:
Сюзанна прислала открытку из Рима. Я тебе могу ее прочесть, слушай: "Дорогой
Й.! Я возвращаюсь домой. Здесь меня больше ничто не удерживает. "Tutto a
posto, niente in ordine",[7] как говорят итальянцы. Как твои экзамены?
Получил ли ты летом мое письмо? Может быть, увидимся. Saluti.[8] Сюзанна".
Ну вот, еще с тобой хочет поговорить папа..." - "Йохен, привет. Ну что,
пристреляли вы там свое оружие? Нет? Ну да, все-таки военная авиация. Вот
мать еще пару слов хочет сказать. Будь здоров, держись там..." - "Это опять
я, сынок. Я сейчас вспомнила вот что: тебе еще не было пяти лет, а ты уже
все попадавшие в твои руки вещи превращал в оружие. Даже щетку для унитаза.
А однажды ты вывел меня из себя. Откусил два огромных куска хлеба, сделал из
них пистолет, а потом стал кидать в меня кашей, прямо в лицо. Я тебя
отшлепала тогда. После этого ты целый месяц не притрагивался к хлебу. Отец
тебе еще раз шлет привет. Позвони еще как-нибудь, ведь этот разговор идет по
местному тарифу. Много ли скопилось у тебя грязного белья? И когда же ты
сможешь нас навестить?.."

* * *

Солдатские ботинки следует разнашивать. В учебном плане предусмотрен
форсированный марш на пятнадцать километров. Несколько лет назад Шпербер
ходил на такие расстояния, и даже дальше. Марш не должен представить для
него особого труда. Правда, они пойдут не просто так, каждый сам по себе, а
повзводно, по сорок человек, в ногу, и не в вельветовых брюках и
бойскаутских рубашках, а в полном боевом снаряжении, со стальным шлемом на
голове, с оружием, со снаряжением для штурмовых действий. Впрочем,
маршировалось в ногу даже лучше, а высокие ботинки со шнуровкой хорошо