"Уве Вандрей. Тишина всегда настораживает " - читать интересную книгу автора

большинство гражданских, он любил напускать на себя подчеркнуто военный вид.
Но почему, собственно, связывают его, Шпербера, тогдашнюю
кратковременную поездку в Восточный Берлин с воскресной прогулкой? И что
общего со всем этим имела бы бабушка в Праге, если б такая на самом деле у
него оказалась? Что интересного в этом "страшном" восточном блоке, о котором
столько разговоров, что они всем приелись? Он оглядел свое обмундирование:
что еще необычного в нем, Шпербере? Может быть, что он охотно бегал на
длинные дистанции, что вел себя тише других? А может быть, то, что он знал
одну русскую народную песню и что, дай бог памяти, по крайней мере один раз
насвистывал ее во дворе казармы.
- Сахару в кофе?
- Нет.
Тишина. Потом чашка звякнула о поднос, кофе перелился через край.
- Что-нибудь еще прикажете?
- Счет.
Шпербер заплатил и осушил чашку теплого кофе одним глотком. Он
распахнул обе половинки качающейся двери. С отсутствующим видом, не обращая
внимания на свою выправку, пошел вдоль улицы.
- Рядовой! Вы что, разучились приветствовать или вы меня не видите?
Шпербер автоматически встал "смирно" перед Вольфом. Ему вспомнился
Бартельс, но он спокойно ответил:
- Я вас просмотрел, господин лейтенант.
Вольф пристально вгляделся в Шпербера. Слишком пристально и чересчур
долго, нашел Шпербер. Потом Вольф сказал:
- Вы отнюдь не производите впечатления аккуратного человека. Причина,
пожалуй, в фасоне вашей прически. Волосы скрывают воротник. Они длиннее по
меньшей мере на шесть сантиметров.
- Так точно, господин лейтенант! Шесть сантиметров.
- Обратитесь немедленно за разрешением на выход в городок.
- Так точно, за разрешением.
Магазины и лавочки в гарнизонном городке около полудня закрывались на
два часа. Семейные ефрейторы и унтер-офицеры, которым вместо пайка
выдавалось денежное довольствие, в обеденное время занимались покупками. Вот
тогда-то и шла бойкая торговля. А в полдень здесь была открыта только
парикмахерская.
Шпербер зашел в салон Засса, длинноватое помещение, одна часть которого
служила залом ожидания, а вдоль стен другой выстроилось несколько
подслеповатых зеркал. Перед зеркалами фаянсовые умывальники. Он повесил
фуражку на вешалку и занял свободное кресло.
Когда пальцы господина Засса, возникшего в зеркале за спиной Шпербера,
ощупали его голову, как будто парикмахер готовился снять анатомические
размеры его черепа, Йохен спросил себя, пройдут ли эти толстые пальцы сквозь
кольца ножниц.
- Что мы желаем?
Череп мастера напоминал переполненный кратер вулкана. Взъерошенный
венчик волос огибал затылок (чем не кратер?), из которого на лицо, как лава,
изливался густой розовый цвет. В зеркале эта голова косо склонилась над
Шпербером, как на семейной фотографии - два брата, да и только. Это было
неприятно Шперберу. Но он дал мастеру знак начинать.
Что ж, возможно, с точки зрения дежурного офицера, случившееся со