"Ирина Ванка "Фантастические тетради"" - читать интересную книгу автора

ногами также происходило что-то странное, но Матлин не мог пошевелиться,
чтобы посмотреть, целы ли они еще. Голова оказалась "прихвачена" намертво,
было ощущение, что по всему телу гуляют электрические заряды.
"Гады, - думал Матлин, - если вы все задались целью со мной покончить,
почему не сделать это сразу и сообща?"
Физиономия "латина" выкроила сочувственную гримасу, а кресло слегка
развернулось, накренилось вперед и из пола рванулся двухметровый столб
белого света.
- Ты представляешь себе, как обращаться с информатекой?
- Я инженер, - выдавил из себя Матлин.
- Смотри, инженер, эта машина, кажется, не против с тобой поработать.
Матлин, наконец, освободил голову и хорошенько потряс ею, чтобы убедиться,
что в ней все на месте. Затем освободил конечности, и кресло вернулось в
свою прежнюю форму.
- Займись-ка делом, задай ему пару вопросов. Но учти, на его вопросы ты ни
в коем случае не должен отвечать, особенно, если он покажет сигнал
"навигатор". - "Латин" начертил пальцем в контуре светового столба знак и
улыбнулся. - Если, конечно, хочешь долететь живым...
Столб света сжался в куб и приблизился к Матлину на расстояние вытянутой
руки - в нем мутно прорисовался монитор компьютера неестественно больших
размеров, от которого отделилась клавиатура и зависла над коленями. По
мере приближения, контуры этих шизофренических голограмм становились все
более четкими, приобретая натуральные размеры; вскоре Матлин усомнился в
том, что это всего лишь проекция воображения и ткнул пальцем в клавиатуру.
Палец прошел насквозь, но экран зарябило. Из ряби выстроился ряд
бессмысленных буквосочетаний четким латинским шрифтом. Он еще раз коснулся
клавиатуры. Комбинация букв изменилась, но смысла от этого не прибавилось
и впредь, сколько раз он ни пытался повторить этот прием, происходило одно
и то же с завидным упрямством, будто здешняя информатека ни на что другое
не была способна.

Матлин сосредоточился и попытался применить предметный метод мышления
Серого гуманоида. Машина на галлюцинации не поддалась, однако видения
начались у самого Матлина: символы, графики, звуки, буквы всех когда-либо
знакомых ему алфавитов. Он потерял чувство времени, он не способен был
членораздельно произнести элементарной фразы, пот стекал с него ручьями, а
тело колотил озноб. Такого сильного интеллектуального напряжения он не мог
себе представить, даже когда решал самые трудные головоломки. Но что-то
подсказало ему, что от этой "головоломки" зависит нечто большее, чем
авторитет у соседа по парте.
Через час, откинувшись в кресле, мокрый и изможденный, Матлин подозвал к
себе "латина":
- Твоя информатека говорит о каком-то языке Ареала, что нет языка общения,
но совместимость есть, и она готова работать.
- Оно и так видно, что нет языка, - ухмыльнулся "латин", - но если она
готова работать - попробуй, это твой шанс.
- Я не смогу "работать" под таким... напряжением... - выжал он из себя и
почувствовал, что теряет сознание.
- Перегрелся, инженер, - это была последняя услышанная им фраза "латина".
Очнулся он уже совершенно один, как прежде, посреди открытого космоса и