"Константин Ваншенкин. Художники " - читать интересную книгу автора

зимнее и, как все красные, хорошо чуть подогретым, к мясу, а летом приняты
сухие, охлажденные ("Знаешь, в запотевших бутылках!") белые вина. Попов в
этих тонкостях не разбирался, ну, а Игорь - он во всем был дока.
И сейчас Сергей, улыбаясь, смотрел на него, с удовольствием отмечал его
изящество и осанку.
Они вместе учились, сразу после войны, и хотя Сергей жил дома, а Игорь
в общежитии, были неосознанно близки друг другу, - оба мальчиками ушли на
фронт, да и вернулись совсем молодыми. Тогда ничего еще в них окончательно
не устоялось, их связывала только одинаковость их судьбы. Время было
голодное, но радостное. И еще сидело в крови ощущение, что нужно чего-то
добиться, самому, своими руками. Процветал жанр. "Пресловутый жанр", -
говорил Дударов, их профессор Дударов, Петр Григорьевич, которого они за
глаза любовно называли "Петя", он и сейчас преподает в их институте. "Нужно
видеть общо, - учил он, - а у вас литература!" Все так, но, что ни говорите,
перед "Письмом с фронта" толпы стояли.
А Игорь Метелин был прирожденный график, работал изящно, легко. Он был
уверен, что время его придет. Теперь он вместе со стариком Дударовым
преподавал в их институте, студенты его обожали за его работу, за повадку и
язык. Попов всегда угадывал его руку и, встречая в салоне эстамп или беря
книгу, называл художника, не глядя на подпись, слегка гордясь, что это его
однокашник и друг. А старик Дударов и сейчас ворчал: "Французисто!" или
"Среднеевропейский стандарт".
По правде говоря, не такой уж и стандарт!
Они сидели в полупустом ресторане, болтая о чем попало, как два близких
человека, довольные лишь присутствием друг друга. И они к тому же помнили,
какой снаружи зной.

Как много сильных впечатлений
Еще душе недостает!

- подчеркнуто произнес Игорь, рассматривая на свет бокал с вином.
- Это кто написал?
- Одоевский. Декабрист.
- "Во глубине сибирских руд"? - уточнил Сергей.
- Нет, то Пушкин. А этот - ответ. "Струн вещих пламенные звуки".
- Да, да! - обрадовался Попов. - Помню. Еще в школе. Но вообще-то,
знаешь, если к нам применить, сильных впечатлений было порядочно.
- Были, - согласился Игорь и, вытянув шею, при* близил к нему лицо: -
Слушай, Серега, а ведь лучшее в нашей жизни все уже было.
- Так, значит, считаешь? - спросил серьезно Попов. - Так ставишь
вопрос?
- Да брось ты дурака валять. Послушай. Юность была какая! Война. За
Родину воевали. Друзья были какие! Женщины какие нас любили! И работа по
душе, и успех мы знали. И дети есть. Судьба есть.
- Считаешь, уже всё?
- Да не все, но главное уже было.
- Не удивил, - сказал Попов, подумав. - К нашему возрасту надо же
что-то сделать, чтобы основное уже было. Это нормально. Вопрос: есть ли у
нас, у меня, к примеру, ядро это?
Ему вдруг ужасно жалко стало себя, растраченных дней, он поразился