"Константин Ваншенкин. Леша " - читать интересную книгу автора

Я был достаточно самостоятелен, во дворе и на улице чувствовал себя
вполне свободно, но школа меня ошеломила, это был совсем другой мир, я
растерялся, потонул в нем, пока не опомнился, не пришел в себя, не выплыл.
Подобное ощущение я испытал через много лет - в армии.
Иногда я подгадывал, чтобы выйти из дому вместе с Лешей, но он сразу
уходил вперед - для закалки бежал к школе бегом по нашим тихим переулочкам,
вдоль дощатых замшелых заборов, а я, далеко отстав, плелся со своим
портфелишком.
Как-то раз, пасмурным утром, еще не совсем проснувшись, я тащился по
безлюдному узкому переулку с глухими заборами и заметил происходящее, лишь
когда меня толкнули и сказали: "Обожди!"
На дороге стоял Рыжий с двумя приближенными. Это был действительно
рыжий, густо заляпанный веснушками, довольно хилого вида малый из третьего
класса. Я уже знал, что он всесилен и связываться с ним не стоит.
Неизвестный мне кудрявый мальчик, уже пропущенный через эту заставу, с
полными слез глазами подбирал с грязной земли тетради. На очереди был мой
одноклассник Славик, беленький, аккуратный. Я сделал попытку пройти, но один
из свиты оттолкнул меня к забору.
Славик с живейшей готовностью, глядя на Рыжего преданно, почти
радостно, сам скинул с плеч и раскрыл ранец. Рыжий задумчиво повертел на
пальце целлулоидовый угольник и, видимо решив, что пропажа такой ценной вещи
может встревожить родителей Славика и побудить их к активному расследованию,
сунул его обратно. Зато он ловко распаковал завернутые в вощеную бумагу два
пышных ломтя булки с яблочным повидлом между ними, разъединил их, один зажал
в зубах, пачкая щеки, а другой, кое-как замотав, бросил обратно в ранец. Он
отпустил гордо сияющего Славика, обложив его постоянною данью: повелел
половину домашних гостинцев ежедневно передавать ему, Рыжему.
Дело в том, что время тогда было голодное: карточки, - не военные,
конечно, а те, что были раньше, - отменили их еще через год.
Теперь они взялись за меня. Рыжий уверенно, как к своему, потянулся к
моему портфелю, но я, прижавшись спиной к забору, крепко держал за дужку, не
отдавал. Он, несколько как бы удивившись, замахнулся на меня и, когда я
отстранил голову, неожиданно ударил меня ногой и попал в колено.
И, возмущенный его подлостью, ничуть не думая о последствиях, я резко
выбросил вперед левую руку и прямым ударом, острыми костяшками, сам дивясь,
как это ловко у меня получилось, дал ему по носу. Я даже испугался, но еще
сильнее было пронзительно-радостное чувство: постоял за себя.
Рыжий зажал лицо ладонями, отвернулся, подождал несколько секунд и,
нагнувшись, высморкался.
Потом они втроем бросились на меня.
Я стоял спиной к забору, это мне помогало, иначе они сразу сбили бы
меня с ног. Но и так я не продержался бы больше минуты.
Меня спас сильный и властный окрик:
- Ну, вы, сладили? Отставить!
По проулку шагал рослый красноармеец в фуражке с малиновым кантом и
даже с винтовкой на ремне, - над ней, тревожа синеватым отливом, торчал
тонкий изящный штык.
Они отступились и быстро пошли к школе, я беспрепятственно - за ними.
На первом уроке меня колотило возбуждение, я ничего не понимал и не
слышал и даже получил "неуд", впрочем, тоже почти не заметив этого. При