"Константин Ваншенкин. Шумавские волки " - читать интересную книгу автора

получающие образование в Чехословакии - а таких много, - вернувшись домой и
заняв там высокое положение, заключают договора, покупают чешское пивочко,
они уже привыкли и не могут без него. Рассказывают, что чешское пиво в
бутылках случайно простояло несколько дней в пустыне под палящим солнцем - и
ничуть не пострадало от этого.
Переводчик Вацлав Данек обещал нам показать после поездки на Шумаву
Прагу пивную. И он сдержал обещание. Знаменитая пивная "У Калиха",
посещавшаяся Швейком, ныне отремонтированная и подновленная, - это для
туристов. Нет, мы сидели в старинных, средневековых пивных, под низкими
каменными сводами, под толстостенными фонарями за длинными деревянными
столами в неожиданно шумных и веселых пражских пивных. А как прекрасны их
названия! "У двух котов", "У трех золотых львов", "У золотого тигра", "У
трех сердец", "У медведя", "У черной лошади"... Эти названия остались еще с
тех времен, когда не существовало названий улиц и нумерации домов.
Ориентир - дом, где на стене изображен золотой лев или черная лошадь. Эти
изображения сохранились до сих пор. Пиво пьют все. Всячески подчеркиваются
лечебные свойства пива. Пивом восторгаются. В пивных сидят люди,
объединенные общим занятием, общим пониманием своей миссии. Сел за стол - и
ты уже член их клана. Опустошил кружку - перед тобой ставят полную, не
спрашивая, хочешь ли ты, - лишь сделав карандашом отметку на картонном
кружочке. Картонный кружок, на который ставится кружка, обычно несет на себе
фирменное клеймо пивной, определенный герб или рисунок. Принято использовать
их и в качестве почтовых открыток. Сидит человек в пивной, захотел напомнить
своему другу, как они сидели здесь вместе, просит марку, пишет адрес и
несколько слов, и кружочек бросают в почтовый ящик. Это обычное дело.
Прежде устраивались чемпионаты и матчи между деревнями и землями - кто
больше выпьет пива. Были легендарные питоки. Теперь такие состязания
встречаются редко, разве в провинции, в малых масштабах. Наш Ян Червень,
когда в настроении, может выпить, по его выражению, двадцать пять пив.
У Яна есть еще свои дела. Вдруг он велит Йозефу свернуть с шоссе и
объясняет, что ему нужно на минутку заехать на строительство нового
громадного моста Он уже здесь был с фотографом, сделал репортаж и обещал
бригадиру забросить экземпляр журнала.
Бригадир монтажников выходит из конторы-сарайчика и пожимает нам руки.
Ему лет пятьдесят, держится он со скромным достоинством. Он знаменитый
человек и привык ко вниманию. Не в одной стране побывал он, не один мост
оставил на память о себе. Ян раскрывает журнал и показывает свой репортаж.
Бригадир взглядывает мельком и засовывает журнал в карман куртки-спецовки.
Мы с удовольствием смотрим на него.
Я не записал его фамилии. Вообще по старой привычке пишущего стихи я
всегда, где бы ни был, ношу в кармане блокнот и ручку. Записываются строчки
и строфы, пришедшие в голову. Собственно, в этих блокнотах, так вот,
постепенно, и "собирается" стихотворение. Одно, может быть, чуть ли не
сразу, другое - полгода или год, иногда переходя из блокнота в блокнот. И
многие мои коллеги, как мне известно, работают так же несерьезно, как бы на
ходу. На больших листах, за письменным столом пишется проза.
Но такие наши записи-заготовки, начала и концовки будущих
стихотворений, разумеется, не то, что конкретные и строгие записи
журналиста, газетчика.
И еще у меня есть недостаток: я не фотографирую. Пробовал, но понял,