"Константин Ваншенкин. Во второй половине дня " - читать интересную книгу автора

как бегун расслабляется посреди длинной дистанции и отдыхает, продолжая
бежать, - здесь требуется настоящее мастерство, большой навык.
За соседним столиком сидели трое солдат, оживленные, совсем мальчики,
пили красное вино, воротнички расстегнуты, - не каждый день такое бывает. И
они были близки и понятны Дроздову.
Парень-сосед сказал снисходительно:
- Служба.
- Сам-то служил? - спросил Дроздов.
- А как же. Я в армию уже сходил. Я не как они, пехота, я в стройбате
служил, то есть, значит, в инженерных войсках, мы кабель тянули. Я в
мастерской работал, деньги получал. Все время в деревнях стояли, в городе ни
разу не были, а майор у нас был хороший, выпивал даже с нами несколько раз.
- А! - сказал Дроздов. - Это, конечно.
Он опять отключился. И опять перед его глазами лежал горячий мартовский
снег, и опять они шли в атаку, и опять Марусино доброе лицо склонялось над
ним.
Они вернулись к себе, и Дроздов стал раздеваться. - Чего ж постель-то
не взял? - спросил он парня.
- А зачем? - удивился тот. - И так мягко.
Он разулся, лег на спину, не снимая пиджака, ничем не укрываясь, и
сразу же заснул, скрестив на груди руки.
А Дроздов не спал. Выпитое шампанское не опьянило, а лишь еще более
возбудило его. Он давно не ездил поездом, на нижней полке, и теперь слушал,
как под ним, совсем близко, плакал, стонал и выл металл. Вагон был старый,
его то и дело охватывала дрожь, и он начинал тихонечко, жалобно дребезжать.
Дроздов лежал и смотрел на блестящее, мокрое снаружи стекло, за ним
были ночь, темнота, дождь. А поезд все мчался и мчался.
И Дроздов вдруг, ни с того ни с сего, четко представил себе
фосфоресцирующую воду тропических морей, огромную южную луну и белый
теплоход под красным флагом. Он представил себе своих людей, которых так
знал и ценил, - они чередой пошли перед его глазами, - он увидел мельтешенье
порта, где теплоход станет под разгрузку, и все, и больше уже не будет
покоя - лавина дел и хлопот обрушится на Дроздова, норовя сбить его с ног,
накрыть с головой, потащить за собою, но он постарается удержаться, - ценой
страшного напряжения сил и нервов. Он представил себе то пустынное место,
где они поднимут печи, будьте уверены, обязательно поднимут, он представил
себе все это и ужаснулся: "Что я, с ума сошел? Почему я здесь? Куда это я
еду?..."
Словно при безумной фантастической пытке, его тянули в разные стороны -
тот теплоход и этот поезд, убивая его, разрывая пополам его тело и душу.
А теплоход все шел и шел по стеклянной южной воде, а поезд все мчался и
мчался в дождь, в ночь, на север.
И Дроздов не спал в ночном дребезжащем вагоне, все более удаляясь от
зовущей и ожидающей его стройки, но вместе с тем приближаясь к ней во
времени.
Много раз за ночь он засыпал и много раз просыпался. Уже давно стоял за
окном белесый северный рассвет. Парень еще спал, скрестив руки на груди, -
он ни разу не пошевелился. Дроздов оделся и вышел в коридор. Рядом с
поездом, впритир, шла тень, с трубами на крышах вагонов, а чуть дальше от
полотна сплошной шеренгой, и вдоль пути, и бесконечно уходя в глубину,