"Константин Ваншенкин. В мое время" - читать интересную книгу автора

Он пишет: "Спустя столетия все видно просторнее. Да что же было? В
Италии только что ушли из жизни Боккаччо и Петрарка. Во Франции кипела
Жакерия, в Англии проповедовал Джон Виклиф, воспитанный на Роджере Бэконе,
предтеча реформации, считавший, что "опыт - главный метод всякого знания", и
Чосер писал свои "Кентерберийские рассказы". В Праге и Кракове открылись
университеты". И далее: "А русский народ не знал о сонетах к Лауре и не
слышал о "Кентерберийских рассказах", но, возможно, его страдания связались
с ними - с рассказами и сонетами - какой-то другой, отдаленной и незримой
петлей".
А? Привлекательно выглядела эта естественность и широта трифоновского
взгляда и интересов.
Впрочем, я порой тоже связывал для себя разные факты и события,
общественные и личные, правда, гораздо более близкие ко мне по времени: годы
рождения поэтов конца прошлого века (Ахматовой, Маяковского, Есенина) с
возрастом их рядовых сверстников, например , своего отца. Это сразу
превращало то время в осязаемую реальность.
Трифонова привлекает также неискоренимая память, оставленная былыми
событиями в самом языке. Он пишет: "Мамаево побоище". От многовекового
(шестивекового. - К. В.) употребления словосочетание это стерлось,
потускнело, оплыло, как древний пятак, из него вытекла кровь и отлетел ужас.
"Ребята! - говорят родители детям. - Что вы здесь Мамаево побоище устроили?
А ну, прекратите сейчас же!" Но сохранились другие слова: ярлык, ясак,
аркан. И в них железный стук, рок, нет спасения".
Это слишком - и в "ярлыке", и в "аркане" тоже давно нет ничего
страшного. Так же как утратила первоначальный смысл сохранившаяся поговорка:
"Незваный гость - хуже татарина". Теперь она, разумеется, не против татар,
которых традиционно уважают как прекрасных работников, за что бы они ни
взялись. Это приобрело более широкий смысл: "хуже катастрофы" и
преобразовалось в наше время в "хуже войны" (шутливо - о теще).
Даже Ордынка, где подолгу жила у Ардовых "татарка" Ахматова, мало кому
в Москве напоминает об Орде.


Смерть Нины

Осенью 1966 года скоропостижно умерла Нина Нелина - жена Юрия
Трифонова. Это случилось на литовском курорте Друскининкай (в ту пору чаще
говорили: Друскеники), куда ей втемяшилось поехать отдыхать одной. Впрочем,
разлучаться было им не впервой. Она, певица, немало гастролировала, побывала
даже на Северном полюсе, на дрейфующей станции, о чем сохранились
документальные кинокадры, а он многократно мотался на злополучный
туркменский канал, о котором писал роман. Да еще на международные спортивные
соревнования. В то лето он как раз посетил чемпионат мира по футболу в
Англии.
За несколько дней до последнего ее отъезда мы были у них в гостях - мы
с Инной и Андрей Петрович Старостин. Инна Гофф написала об этом в
воспоминаниях о Трифонове. "Перед ужином мужчины смотрели какую-то
спортивную передачу по телевизору. Мы с Ниной уединились у Юры в
кабинете"... "Она жаловалась на нездоровье, говорила, что очень устала"...
"Нина говорила: - Отказалась ехать в Коктебель с компанией, вот еду одна...