"Константин Ваншенкин. В мое время" - читать интересную книгу автора

Москву. Навстречу шли люди только что с поезда, нагруженные сумками,
свертками, портфелями - из другого мира, где можно идти медленно, можно быть
усталыми. Некоторые из них с изумлением смотрели на Надю. Что-то было в ее
лице, заставляющее их смотреть: может быть, она шевелила губами."
Наконец она звонит. "Надя не понимала, говорит она тихо или кричит.
Когда она вышла из кабины, к ней подошла незнакомая женщина и, глядя ей
прямо в глаза, сказала твердо: "Выдержать, выдержать!.."
Такое нельзя придумать, можно лишь испытать. Или еще: "Только одна
фраза, сказанная ею самой, как только она прибежала на почту, врубилась в
сознание: "Девушка, мне нужно срочно Москву: умер человек." Почему она
назвала маму человеком?.."
Потом я в течение месяца или более бывал у него по несколько часов в
день. Порою вернешься домой, а он опять звонит, спрашивает, смогу ли
приехать. И я ехал на такси - через центр или через Фили, Пресню.
Он был в совершенно разобранном виде, часто коротко плакал. Я не
пытался отвлечь его, даже читал стихи Тютчева "об этом" и говорил, что
пережить, вероятно, можно все. Ведь я не ведал о собственной грядущей
судьбе. Ну и просто толковали о чем попало или молчали.
Не хочу сказать, что я бывал там один. С ним жила дочка, часто
появлялись мать, сестра Таня. А ее муж, строивший в то время диковинное для
Москвы здание СЭВа, предлагал показать нам его изнутри: уже пробно начали
ходить лифты. Но Юрке было, конечно, не до этого.
Еще помню Лену Николаевскую, как всегда пытающегося острить Левку
Гинзбурга, Иру Снегову... А двоюродный брат Юры - Гошка Трифонов (многие
знают его по псевдониму Михаил Демин), сын Е. А. Трифонова, Юркиного дяди
Жени, виртуозно рассказывал всякие забавные байки о бараке и зоне, где он
побывал в свое время по уголовке. Юра даже смеялся.
Однажды днем зашел живший поблизости Миша Луконин, принес бутылку.
Должен заметить, что Трифонов (я ведь знал его много лет) раньше частенько
бывал не прочь выпить, но теперь не проявлял к этому интереса, отказывался.
Мы сидели на кухне. И вот странно: через тридцать лет (!) написались у
меня стихи "Луконин и Трифонов. 1966". Ими и закончу.

Миша сказал: - У меня умерла она тоже,
И я остался один средь пустого угла...
Юрка ответил: - Да нет, это так непохоже.
Можно ль сравнить! От тебя она просто ушла...
Хмурой ноябрьской порой, в обоюдной печали,
Перед бутылкою сидя и слезы лия,
Здесь, на Песчаной, друг друга они утешали,
И, сострадая, при этом присутствовал я.


Слово о Слуцком

Мы были с ним на "ты". Это немаловажная деталь: многие всю жизнь
оставались с ним на "вы" - не только, скажем, Винокуров, но даже товарищ еще
с довоенных времен - Левитанский.
Ифлийцы, литинститутцы предвоенной поры, уже с самого начала
формировались как некая общность с едиными вкусами и пристрастиями. Их