"Энтони Варенберг. Наследие мертвых ("Конан") " - читать интересную книгу автора

должны покидать пределов острова. В противном случав, они могли сделаться
источником бесчисленных бед, а на головы тиарийцев пало бы проклятие богов.
Что, в конце концов, и случилось.
Один из живописцев-магов, именем Ролло, родился безумным. Нет, внешне
он ничем не отличался от обычных людей, но из-под его кисти выходили
исключительно чудовища, одно безобразней другого. Целые клубки тварей,
длинных и скользких, как змеи, но с человеческими или звериными головами, и
непременно алчущие крови. Сии мрачные фантазии несчастного Ролло,
копошащиеся в его воспаленном мозгу, переползали оттуда на таволы,
извергаясь из своего создателя одна за другой. Ролло был плодовит
чрезвычайно. Он работал сутками напролет, до полного изнеможения, и сделался
похожим на ходячую тень. Он говорил, что не может иначе, и если прекратит
писать своих тварей, то они сожрут его изнутри. Так что, давая им жизнь, он
отчаянно искал для себя спасения, но не нашел. В один далеко не прекрасный
день безумца нашли мертвым. Ролло покончил с собой - такого не совершал
прежде ни один из магов-живописцев. А одно из его полотен пропало. Наверное,
то, что он не смог за ним уследить и допустил похищение, и заставило Ролло в
отчаянии наложить на себя руки. Так или иначе, некий чрезвычайно удачливый и
ловким аргосский купец тайно вывез таволу на одном из своих торговых
кораблей.
Через три дня после этого проснулся вулкан, и Тиара не стало. А
чудовище, змееподобная черная гадина с маленькой кошачьей головой,
раздвоенным языком и одною парой когтистых лап, изображенная на похищенной
таволе, наоборот, вполне ожила, заставив своего нового владельца и весь его
род служить себе вечно.


Глава I

Конан прибыл в Бельверус еще утром, но только к вечеру, покончив с
некоторыми неотложными делами и, главное, устроив Райбера на постоялом
дворе, понял, что теперь можно расслабиться и оглядеться.
- Если я задержусь, - предупредил он, - не волнуйся, я все равно за
тобой приду. Ложись спать. Захочешь есть - припасов у нас хватает, с голоду
до утра не умрешь. Дверь я на всякий случай запру снаружи. Все понял? Эй,
Райбер, подай голос!
- Понял, - ответил мальчик. - Конан?
- Ну, что? - обернулся киммериец, уже стоявший у двери.
- Ты не бросишь меня? Не умрешь?
- Конечно, нет. - Северянину пришлось вернуться. - Я обещал твоей
матери позаботиться о тебе, а если я даю кому-то слово, то не для того,
чтобы послушать, красиво ли звучит мой голос. Ты же знаешь.
Тонкие детские руки обвились вокруг его шеи.
- Ну, парень, брось эти нежности, - проворчал Конан, не собираясь
признаваться даже самому себе, что тронут этим доверчивым жестом. - Они
мужчине не к лицу.
- Моего лица все равно никто не видит, - возразил Райбер.
- Не важно, - произнес Конан. - Главное не то, что кто-то увидит или
узнает, а лишь то, что ты сам знаешь о себе. Ясно?
- Нет, - сказал мальчик. - Объясни.