"Энтони Варенберг. Закат Аргоса ("Конан") " - читать интересную книгу автора

как хуже приходится!
- Верно, господин. Пожалуйста, помоги мне подтянуть его чуть повыше,
иначе ему будет трудно дышать. Да, так. Благодарю тебя, - она снова
поклонилась.
- Можно, я еще приду? - спросил Кони.
- Здесь после отца ты хозяин, твое право приходить когда угодно...
- Но ты не будешь возражать?
- Не буду, - улыбнулась Лю Шен.
Вновь оставшись с Ринальдом вдвоем, она не удержалась и коротким
движением погладила его волосы.
- Молодец. Терпеливый.
- Я не стал бы орать перед королевским щенком, - произнес Ринальд, -
даже если бы меня пытали каленым железом.
Лю Шен вздрогнула, как от удара.
- За что ты так ненавидишь короля? - воскликнула она.
- Потому что он самозванец, и боги тому свидетели, - слова давались
Ринальду с огромным трудом.
- Если бы это было так, то почему он победил в вашем поединке, а ты
проиграл? - резонно заметила девушка, подавив гнев. - Они дали явный знак
своего расположения к нему.
- Боги - несправедливы, - стоял на своем рыцарь.
- Я не буду спорить с тобой сейчас, - сказала Лю Шен. - Надеюсь, ты
просто не знаешь, что говоришь. Тебе нужно поспать, Ринальд, - она запнулась
на его имени, которое произносила впервые. - Закрой глаза, а я отгоню
демонов, чтобы они во сне не похитили и твою душу вдобавок к рассудку.

* * *

Две седьмицы, пока юный наследник отрабатывал срок своей повинности как
простой конюх, король не допускал его к себе. И несмотря на то, что по всей
Аквилонии только и разговоров было, что о поединке, при дворе Конана эта
тема негласно считалась запретной. Он сам не упоминал о Ринальде, и никто не
смел первым нарушить таковое молчание.
Но "не упоминал" не значит "не думал". Впрочем, проникнуть в мысли
киммерийца еще никому не удавалось.
Зато сын его время от времени навещал мятежника, освободившись от груза
собственных дневных забот. С самим Ринальдом он не разговаривал, но весьма
сблизился с Лю Шен, охотно обучаясь у нее некоторым премудростям врачевания
и слушая захватывающие рассказы об ее далекой и, как считала девушка,
навсегда потерянной родине, внимая странным песням на непонятном, словно
мяукающем, языке. Привыкнув к визитам инфанта и перестав стесняться его, она
с удовольствием пела по его просьбе, замечая, что и Ринальду это вовсе не
было неприятно.
- Мой отец бывал в Кхитае, - сказал однажды Конн, - надеюсь, что и мне
повезет отправиться когда-нибудь туда в путешествие. Лю Шен, а ты бы не
хотела вернуться?
- Нет, - она покачала головой, - мой муж был аквилонцем, и его родина
стала моею.
В последнее время Лю Шен часто вспоминала своего умершего супруга,
которого никогда не прекращала оплакивать. Юноша, который, казалось,