"Фред Варгас. Человек, рисующий синие круги " - читать интересную книгу автора

Шарль Рейе в тот момент тоже выходил из своего кабинета. Ему так
надоело работать для слепых, проверять качество печати и перфорации всех
этих проклятых книжек со шрифтом Брайля, ощупывать миллиарды
микроскопических отверстий, общавшихся с кожей его пальцев. Однако больше
всего ему надоело отчаянно изображать оригинала, мотивируя это тем, что он
потерял зрение и хотел бы стать исключением из правила и заставить людей
забыть о его слепоте. Как тогда, с той милой женщиной, что заговорила с ним
в кафе "Сен-Жак". Она была такая умная, наверное, немного сумасшедшая, хотя
в этом он сомневался, но такая ласковая, такая живая, это уж точно. А он? По
обыкновению, пытался изображать оригинала. Говорил замысловатыми фразами,
подбирал необычные слова с единственной целью: пусть все думают, что он,
хотя и слепой, все же личность необыкновенная.
Она поддалась на его уловки, та женщина. Старалась включиться в игру,
как можно быстрее peaгировать на смену притворной откровенности и
вызывающего хамства. Она-то была с ним искренней, просто, без рисовки
рассказала историю с акулой, такая восприимчивая, чуткая, готовая прийти на
помощь; она тогда еще хотела увидеть его глаза, чтобы рассказать ему, как
они выглядят со стороны. Но он был поглощен тем, чтобы произвести на нее
потрясающее впечатление, он не давал воли чувствам, продолжая изображать
циничного и прозорливого мыслителя. "Нет, правда, Шарль, - сказал он себе, -
ничего у тебя не выходит. Ты до того заигрался, что уже не способен трезво
рассудить, все ли у тебя в порядке с головой".
Взять хотя бы эту его манеру ходить по улицам, вплотную прижимаясь к
людям, чтобы нагнать на них страху и испытать свою ничтожную власть над
ними. Или подойти к стоящим на переходе, когда горит красный свет, и,
помахав белой тростью, спросить: "Может, помочь вам перейти дорогу?" - и все
только для того, чтобы смутить их и воспользоваться своим положением
неприкасаемого. Бедняги, они не смеют ответить и продолжают стоять у края
тротуара, несчастные, как неподвижные и молчаливые камни. Ты мстишь за себя,
вот что ты делаешь, Шарль. Ты мелкий негодяй высокого роста. А та женщина,
королева Матильда, она даже сказала, что ты красив. А ты, хотя и испытал
мгновение счастья, даже не дал ей это понять, не смог даже ее поблагодарить.
Ощупав дорогу, Шарль остановился у края тротуара. Другие люди сейчас
видят скомканные тряпки, заткнутые в водосточные трубы, чтобы регулировать
напор воды, и даже не подозревают о том, как это прекрасно. Подлая львица.
Ему захотелось выставить на всеобщее обозрение белую трость и с гадкой
улыбочкой произнести: "Может, вам помочь перейти дорогу?" Он постарался
вспомнить голос Матильды, когда она сказала мягко: "У вас тяжелый
характер", - и повернул в другую сторону.

Данглар тщетно пытался не поддаваться влиянию шефа. Тем не менее на
следующее утро он кинулся просматривать все газеты, не задерживаясь на
политике, экономике, общественных проблемах и прочей дребедени, что обычно
его интересовала. Ничего. Ничего о человеке с кругами. В этом деле нет
ничего такого, что могло бы постоянно привлекать внимание журналистов.
А вот Данглар им уже заболел.
Вчера вечером его дочь, старшая из второй пары близнецов, более других
детей любившая слушать рассказы отца, попутно бросив: "Пап, кончай пить, ты
и так уже хорош", - сказала: "У твоего нового начальника классное имя. Если
перевести, получается "Святой Иоанн Креститель с Адамовой горы". Ничего себе