"Фред Варгас. Человек наизнанку (Роман) " - читать интересную книгу автора

скалы, где находилось его логово, временами поворачивая морду против ветра и
принюхиваясь. Люди прятались близко, слишком близко от него, и лучше бы им
отползти подальше, но Лоуренс хотел во что бы то ни стало заснять зверей на
видеопленку. За этим он сюда и приехал: сделать фильм о волках и увезти его
к себе в Канаду. Однако уже месяцев шесть он под разными маловразумительными
предлогами откладывал свой отъезд. Похоже, канадец здесь прижился. Жан
Мерсье знал почему. Лоуренс Доналд Джонстоун, известный специалист по
канадским гризли, совершенно помешался на обитавших в местном заповеднике
европейских волках. И не осмеливался в этом признаться. Впрочем, канадец
вообще произносил только самые необходимые слова.
- Весной вернулся, - тихо сказал Лоуренс. - Создал семью. А кто самка -
не пойму.
- Это Прозерпина, - шепотом сообщил Жан Мерсье; - Дочь Януса и Юноны,
из третьего помета.
- С ней Маркус.
- Да, Маркус, - неохотно признал Мерсье. - И можно определенно сказать,
что недавно появились волчата.
- Хорошо.
- Очень хорошо.
- Сколько их?
- Пока неизвестно.
Жан Мерсье приподнялся, сделал какие-то пометки в записной книжке,
висящей на поясе, попил воды из фляги и снова улегся так осторожно, что не
зашуршала ни одна травинка. Лоуренс положил бинокль на землю и вытер лицо.
Он взял камеру, поймал в объектив Маркуса, улыбнулся и начал снимать.
Пятнадцать лет жизни он провел среди канадских гризли, оленей карибу и
волков, в одиночку обходя огромные заповедные территории, наблюдая,
записывая, фотографируя, а порой и помогая своим собратьям, тем, которые
состарились и одряхлели. Иногда бывали забавные случаи, хотя, если подумать,
не такие уж и забавные. Например, старая самка гризли по имени Джоан порой
подходила к нему и опускала голову, чтобы он распутал ее свалявшуюся шерсть.
Лоуренс и представить не мог, что несчастная крохотная Европа, где дикой
природы почти не осталось, а все зверье уже приручили, может предложить ему
что-нибудь стоящее. Он не без колебаний согласился отправиться в горный
массив Меркантур и сделать этот репортаж, ни на что особенно не рассчитывая.
А вышло так, что он надолго застрял на небольшом гористом клочке земли
и все никак не мог покинуть этот край. Он тянул и тянул с отъездом, потому
что полюбил европейских волков, их серый, невзрачный окрас: какими же
жалкими, загнанными казались они по сравнению со своими огромными,
пушистыми, бело-серыми родственниками из Арктики - и как нуждались в его
помощи и сострадании. Он не хотел уезжать, хотя здесь над ним вились тучи
мошкары, с него градом лил пот, вокруг торчали обугленные после лесного
пожара кусты и стояла звенящая средиземноморская жара. "Погоди, ты еще не
все видел, - говорил Жан Мерсье, и в его голосе звучала гордость бывалого,
многоопытного человека, которому и яростное солнце нипочем. - Сейчас еще
только июнь".
А еще он тянул с отъездом из-за Камиллы.
Как тут говорили, он "прижился".
"Это вовсе не в упрек тебе, - с серьезным видом объяснял ему Жан
Мерсье. - Лучше, если я все же скажу: ты здесь прижился". - "Да ладно, я и