"Фред Варгас. Человек наизнанку (Роман) " - читать интересную книгу автора

ненормальные носятся с этими волками, как с несравненным сокровищем, устроив
им надежное убежище в скалистом Меркантуре. И что время от времени люди
подкармливают их, угощая барашком. Однако он впервые это видел по
телевизору. Интересно, с чего бы эти ребята из Абруцци стали такими дикими и
кровожадными? Адамберг, продолжая жевать, следил, как на экране появляются
то растерзанная овца, то лужи крови, растекшиеся по земле, то искаженное
отчаянием лицо пастуха, то клочья слипшейся от крови и грязи шерсти,
разбросанные на зеленой траве пастбища. Оператор, по-видимому, испытывал
удовольствие, показывая крупным планом рваные раны, а журналист задавал
болезненные вопросы, разжигая гнев и без того доведенных до крайности
местных жителей. Вперемежку с кадрами репортажа на экране то и дело мелькали
изображения оскаленных волчьих морд, должно быть, из каких-то старых
документальных фильмов, снятых скорее где-нибудь на Балканах, но уж никак не
в Альпах. Создавалось впечатление, что население внутренних районов
Приморских Альп подверглось нападению дикой стаи и только старые пастухи,
гордо подняв голову, готовы бросить вызов кровожадным тварям, дать отпор,
глядя им прямо в глаза. "Горят, как уголья, малыш, горят, как уголья..."
Далее сообщались факты: в районе горного массива обитали три десятка
зарегистрированных волков, да еще несколько молодых, случайно забредших
самцов, не больше десятка; кроме того, не следует забывать об одичавших
собаках, порой не менее опасных. За прошедшие три месяца в окрестностях
Меркантура в радиусе десяти километров волки загрызли несколько сотен
баранов. В Париже об этом ни разу не упоминали, потому что всем на это было
наплевать, и теперь Адамберг ошалело вслушивался, как комментатор называет
ужасные цифры. Сегодня снова произошло два нападения, на сей раз в кантоне
Онье.
На экране появился ветеринар и невозмутимо, со знанием дела стал давать
пояснения, указывая на раны. Нет, сомневаться не приходится, здесь явно
виден отпечаток коренного зуба с острой вершиной, это правый четвертый малый
коренной зуб, а вот тут, видите, чуть впереди, след от правого клыка, вот
посмотрите, и вот здесь, пониже, и здесь. И обратите внимание на расстояние
между этими двумя отпечатками. Это, несомненно, челюсть очень крупного
животного семейства псовых.
- Вы имеете в виду волка, доктор? - спросил репортер.
- Или очень крупную собаку.
- Или, может быть, очень крупного волка?
Кадр сменился, и перед Адамбергом возникло упрямое лицо овцевода. Он
говорил о том, что вот уже четыре года с благословения столичных чиновников
эти проклятые звери набивают себе брюхо, пожирая овец. Прежде никто не
видывал таких ран. Никогда. Клыки у него с мою ладонь. Овцевод поднял руку,
показывая на горы. Там-то он и рыщет. Зверь, какого еще не бывало. Пусть они
там, в Париже, посмеиваются, пусть себе посмеиваются. Поглядим, как они
будут смеяться, когда его увидят.

Словно во сне, Адамберг стоя доедал холодные макароны. Комментатор
подвел итоги. На экране опять стали показывать зоны военных действий.
Комиссар медленно сел, поставил пустую тарелку на пол. Господи, ничего
себе, меркантурские волки! Поначалу это была совсем маленькая стая, а теперь
она ни с того ни с сего резко увеличилась. И район за районом расширяла свою
территорию. Теперь волки охотились уже за пределами Приморских Альп. Их