"Джон Варли. Закатными солнцами" - читать интересную книгу автора

знал названия всех чешуекрылых, собранных ими сегодня, и тут я с ним
тягаться не смог. Прежде этот факт никогда меня не волновал. В современные
каталоги занесено примерно 170 тысяч видов бабочек и мотыльков, включая
несколько тысяч спорных видов. Никто не смог бы знать их все... но я не
сомневался: линейный их знает. Не забудьте, что им была доступна любая книга
из любой библиотеки, и им не нужно было раскрывать книгу, чтобы ее прочесть.
А время, которое, как мне говорили, было четвертым измерением, но теперь
оказалось лишь четвертым, наверняка проходило для них совсем не так, как для
нас. Ларри потом сказал мне, что миллиард лет для них - не такое уж и
значительное... расстояние. Они оказались повелителями пространства,
времени... и кто знает, чего еще?

Единственной эмоцией, которую они проявляли, оказался восторг перед
красотой бабочек. Они не выказывали ни гнева, ни раздражения, когда в них
стреляли - пули не причиняли им никакого вреда. Даже когда на них обрушивали
бомбы или артиллерийские снаряды, они и тогда не показывали эмоций, а
попросту делали так, что нападавшие вместе с оружием исчезали. В конце
концов начальство, кем бы оно ни было, заподозрило, что на весь этот шум и
гром линейные реагируют только потому, что пальба пугает бабочек.
Солдат предупреждали, чтобы они ни во что не вмешивались, но
какой-нибудь придурок обязательно отыщется...
Поэтому когда перед рядовым Паулсоном запорхала Antheraea polyphemus,
он протянул руку и схватил ее. Точнее, попытался. Не дотянувшись до бабочки
на какой-то дюйм, он исчез.
Вряд ли кто из нас в первую секунду поверил собственным глазам. Лично
я - нет. Я смотрел на то место, где только что стоял солдат, и гадал -
может, мне надо что-то сказать? Вместо Паулсона остался лишь порхающий в
солнечных лучах мотылек. Но вскоре послышались гневные возгласы. Многие
солдаты сорвали с плеч винтовки и наставили их на Линию.
На них отчаянно кричал Эванс, но солдат уже охватили злость и отчаяние.
Громыхнуло несколько выстрелов. Когда затрещал пулемет, мы с Ларри проворно
ткнулись носом в траву. Осторожно приподняв голову, я увидел, как Эванс
врезал пулеметчику в челюсть и отобрал у него оружие. Стрельба прекратилась.
На несколько секунд растянулась ошеломленная тишина. Я поднялся на
колени и посмотрел на Линию. Ларри был цел и невредим, но "доска", с
формулами исчезла. И Линия невозмутимо двинулась дальше.
Я решил было, что на этом все и кончится, но тут прямо у меня за спиной
кто-то завопил. Едва не обмочившись, я быстро обернулся.
Передо мной на коленях стоял Паулсон, уткнувшись лицом в ладони, и
вопил во всю мочь. Но он изменился. Волосы у него стали совершенно седыми,
выросла и длинная седая борода. Выглядел он старше лет на тридцать, а то и
на все сорок. Я подошел к нему, не зная, что делать в такой ситуации. Глаза
его были полны безумия... а на полоске с именем, нашитой на груди, теперь
значилось:

НОСЛУАП.

- Да они его отзеркалили, - ошеломленно пробормотал Ларри. Он принялся
расхаживать взад-вперед, не в силах остановиться. Я же отнесся к ситуации
философски. Похоже, нет смысла изводить нервы перед лицом того, на что