"Илья Варшавский. Последний эксперимент" - читать интересную книгу автора

лаборатории опыты не нумеруют двузначными числами.
Двадцать один день, пока шла инкубация первой партии, мы провели в
томительном ожидании.
К сожалению, нас ожидала неудача. Ни одно из пяти яиц не оправдало наших
надежд.
Мы тщательно исследовали содержимое каждого из них, но нигде не смогли
обнаружить даже признаков развивающегося зародыша.
На следующей партии Вовка изменил концентрацию электролитов.
Снова три недели надежд, и снова - неудача.
Оставался последний эксперимент.
Вовка, как одержимый, колдовал в лаборатории, оборудованной на веранде.
Я восхищался его целеустремленностью и, по правде сказать, немножко
завидовал. В душе я уже давно сомневался в целесообразности избранного нами
пути. К этому времени я очень увлекся новой гипотезой относительно
происхождения космических лучей и несколько охладел к нашей затее с яйцами.
Настал последний день инкубации третьей партии. Мне не очень хотелось идти
туда. Уж очень насмешливо поглядывали на нас прошлый раз девушки,
обслуживающие инкубатор.
Вовка, очевидно, разгадал то, что творилось у меня на душе.
- Пойдем,- сказал он, сурово глядя мне в глаза.
Я поплелся за ним.
- Из вашего яйца номер 115 что-то вылупилось, - сказал заведующий
станцией, - забирайте свое добро. Он нам всех цыплят распугал. Такое
страшилище! Пришлось посадить его отдельно.
Нас подвели к ящику, и мы увидели своего цыпленка, вернее, - "что-то", как
правильно выразился заведующий.
Перед нами прыгал на двух лапах серый зверек, покрытый глянцевитой влажной
кожей. По бокам нелепо длинного туловища торчало два перепончатых крыла, как у
летучей мыши. Острая мордочка заканчивалась плоским клювом, с особенностью
которого мне очень быстро пришлось познакомиться. Десятки крохотных острых
зубов вонзились мне в палец, когда я попытался дотронуться до зверька.
- Вы уверены в том, что он вылупился из яйца? - растерянно спросил я,
обертывая палец носовым платком.
- Можете не сомневаться. Вот скорлупа.
Мы посадили зверька в Вовкину шапку и понесли домой.

Я с содроганием вспоминаю последующие две недели. Зверек рос не по дням, а
по часам.
Он был уже размером с большого петуха. Питался он только сырым мясом и
отличался удивительной прожорливостью. Вначале он свободно ходил у нас по
двору, пока однажды вечером мы не услышали истошное мяуканье. Выскочив во
двор, мы обнаружили зверька чинно ковыляющим по направлению к крыльцу. Клюв
его был перепачкан кровью с прилипшими рыжими волосинками. Около колодца мы
обнаружили бренные останки того, что когда-то было нашей чудесной ангорской
кошкой Муркой.
После этого зверька привязали толстой веревкой за ногу. Характер его
портился с каждым днем.
Он непрерывно требовал мяса, приходя в неистовство, когда, по его мнению,
порция была недостаточной. Свои протесты он обычно выражал громким противным
воем.