"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

чахлое подобие садика.
Два молчаливых старичка с непременными орденскими планками на потертых
пиджачках да три пригорюнившиеся старушки смотрели в свой завтрашний день со
строгой серьезностью людей, уже осознавших приговор.
- Преставилась, - тихо сообщила одна из старушек.
- А почему вещи выбрасывают?
- Наследников нет, - пояснил ветеран в шляпе.
- Можно посмотреть?
- Смотри, пока дворника нет. Это теперь его. Сортирует, что куда.
Я прошел к жалкой кучке разлетевшихся старушечьих вещей и вещиц, и
первой попалась на глаза красная картонная коробка от довоенного печенья
фабрики "Рот-Фронт", перетянутая резинкой. Я поднял ее, сдвинул резинку: там
лежали пожелтевшие письма.
- Дворник!.. - отчаянно зашептала какая-то старушка. Сунув коробку под
куртку, я успел выйти за ограду. А после ужина не пошел в кинозал и почти до
рассвета читал старые письма.



Часть первая

"24 декабря 1915 года.
Хорошая, славная Варвара Николаевна!
Да простится мне ради праздника столь вольная форма обращения! Сейчас
сижу в караульном помещении, только что сменившись с поста. Для Вас, по всей
вероятности, это непонятно - "караульное помещение", "пост"? Но Вам,
конечно, случалось видеть где-нибудь часового, т.е. солдата, обряженного в
громадный овчинный тулуп, в неуклюжие валенки и с медвежьей грацией
прогуливающегося на протяжении каких-либо 10 шагов; в руках у него винтовка,
заряженная четырьмя боевыми патронами. На его обязанности лежит охранение
казенного имущества, причем малейшее отступление от установленных уставом
правил карается очень строго... Уж это я увлекся! Так вот, таким охранителем
казенного имущества и являюсь я с 12 ч. дня 24-го по 12 ч. дня 25-го
декабря.
Два часа разгуливать у дверей патронного склада, лениво таская винтовку
за ремень. А ночь дивная! Настоящая рождественская ночь! Морозно, тихо, небо
усеяно мириадами звезд. Сейчас 11 ч. 40 мин. ночи. Тихо, тихо кругом, словно
в природе нарождается какая-то великая тайна... Я человек с довольно вольным
взглядом на сущность религии, но мысль, что около 2000 лет тому назад в
такую же ночь (хотя не морозную) родился человек, бросивший миру
героически-красивую мысль о всепрощении и любви, заставила меня забыть о
патронных складах и взглянуть на небо другими глазами. Неправда ли, какое
чудовищное по нелепости противоречие? Все мы считаем себя добрыми
христианами, понастроили тысячи церквей и часовен, в которых сгорают
миллионы пудов масла и воска, торжественно и шумно празднуем дни, принесшие
нам божественные идеи, но в то же время ухитряемся побольше отправить к
праотцам таких же добрых христиан, и неизвестно, какой запах сильнее
чувствуется теперь - запах ли пороха или запах горящих пред алтарями свечей
и лампад?! Нет, серьезно, я, несмотря на весь свой оптимизм и готовность
быть кем или чем угодно, иногда прихожу в бешенство и, кажется, с величайшим