"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

xoть самую малюсенькую. Или Вы огорчены, что голосовыя связки Шаляпина
начинают что-то подозрительно часто пошаливать? Не огорчайтесь, милая
Варвара Николаевна: он, наверное, сколотил себе миллиончик и теперь может
смело ораторствовать о безкорыстном служении святому искусству. То-то
аплодисментов будет! А впрочем, причем тут "Малый", когда речь о том, что я
соскучился по Вашим письмам. Если не напишете, то влетит же Вам, и во всяком
случае не позже... А вот узнайте, когда я приеду в Москву? Ах да, знаете,
мне сегодня один офицер сказал, что в Александров. уч. отпусков в город
почти совсем не дают, и это мне ничуть не нравится - ведь этак и не удастся
Вас позлить немного, а стоило бы!
Нет, серьезно, мне "ужасно" хочется повидать Вас - Вы ведь теперь такая
серьезная, хмурая, разсеянная, как и подобает студентке, да еще
консерваторской студентке. Ну подождите же, я Вам принесу книгу, от одной
фамилии автора которой можно притти в восторг, а уж название самого
произведения - безподобно! Можно целый год раздумывать, что оно значит, и
все-таки не додуматься. Внимайте: "Рама-чарака Йога". Как дивно звучит:
вроде того словечка, которое, помните, мы прочитали в каталоге
китайско-сиамско-корейской выставки? Кончаю этот сумбур в надежде, что Вы
освободитесь от черной меланхолии и напишете мне ругательное письмо.
Крепко жму Ваши ручки (даже многоточия не ставлю: теперь уж не боюсь!).
А все-таки буду ждать от Вас письма. Уж этого-то Вы мне не можете запретить.
До свидания!
Федра".
"1 марта 16 года.
Не буду называть Вас в этом письме "Варвара Николаевна". Холодно, чуждо
звучит такое обращение. Просто "дорогая!"
Итак, дорогая, спешу использовать несколько свободных минут, чтобы
сказать хоть самую незначительную часть того, что хочется и что необходимо
сказать Вам. Не буду гимназистом, не буду учитывать Вашего отношения к тому,
что я скажу, не буду изощряться в красноречии, а напишу только одно короткое
слово: "люблю!" Фу-ты, какая скверная психология человека: написал, и как-то
странно сделалось. Да, дорогая, люблю! Я уж не мальчик, заблуждаться или
ошибаться относительно своих переживаний не могу, я не хочу пока заглядывать
вперед и робко спрашивать: "А к чему это приведет?" И смело, гордо говорю:
люблю! Вы меня поймете, дорогая... Вот досада! Сигнал, а хочется писать и
писать... Но надеюсь, что в прятки играть больше не будем. Зачем?
Я открыл свои карты. А что касается Вас, то у меня достаточно мужества,
чтобы выслушать какой угодно ответ.
До свидания, дорогая моя королева!
Ваш А. Крюков.
В воскресенье приду, если что-нибудь непредвиденное не помешает мне!"
Без даты.
"Дорогая! Вот уж три дня, как стараюсь урвать у занятий полчаса, чтобы
сказать Вам хоть незначительную часть того, что нужно сказать, что накипело
в душе, что просится так настойчиво наружу. Если бы Вы знали, дорогая, как
опротивела та ложь, та фальшь, которая опутывает наши отношения, которая
должна замаскировывать, затемнять самое светлое, хорошее, весеннее в моей
душе. Хочется пасть к Вашим ногам, долго-долго смотреть в Ваши глаза,
хочется поведать про то, что творится в душе, но кругом чужие глаза,
сторожко следящие за каждым движением, старающиеся поймать и учесть каждый