"Борис Васильев. Александр Невский " - читать интересную книгу автора

бросился на помощь. Ловко орудуя боевым топором, он трижды прорывался сквозь
суздальские заслоны, проламывая черепа собственным землякам. По натуре он
был человеком отнюдь не воинственным, но в тот момент могла погибнуть вся
его мечта вернуться в Новгород во славе победителя, и он забыл о пощаде. И
началась битва, которую летописи описывают с ужасом, ибо сын шел на отца,
брат на брата, холоп на господина, и никто не брал пленных.
Ярослав проснулся в чужом отдаленном шатре, когда его брат Константин
уже остервенело крушил черепа. Оттолкнув разомлевшую в истоме очередную
утешительницу, схватил меч, выбежал из шатра в одном исподнем, вскочил в
седло и помчался в самую гущу схватки. Воином он был лихим и отчаянным,
смерти не боялся - не до того было, власть терял! - и кричал, что пришел,
что все должны прорываться к нему, что все вместе они отбросят врага в
низину. Увидел Ратибора, увидел, как тот прорывался к нему, но упал, и с
новым всплеском ярости ринулся на противника. И враги шарахались от его
меча, ибо недаром за ним навсегда укрепилось языческое имя ищущего в ярости
славу.
Но и новгородцы опомнились, и свои не подходили, и уже довелось
отбиваться, спасая собственную жизнь. Уже повисли на поводьях, останавливая
озверевшего от криков, крови, грохота и звона коня, уже выбили меч, уже
тянули с седла, когда откуда-то появился вдруг всадник. Умело и расчетливо
работая мечом, прорвался к Ярославу, подхватил с падающего коня, перебросил
на свое седло и умчал из страшной, на удивление беспощадной сечи, в которой
пленных оказалось всего около шестидесяти суздальцев, а на тот свет ушло
девять тысяч двести тридцать три христианские души от христианских мечей и
кривых но-жей-засапожников...
Не жалея коня, Ярун мчался к той усадьбе, где был спасен от смерти, где
нашел приют и ласку, любовь и невесту. Князь узнал его в первый миг, сказал:
"Я знал, что ты поспеешь..." - и замолчал, впав в забытье. Не пришел в себя
Ярослав и тогда, когда Ярун остановил взмыленного коня у крыльца, бросил
выбежавшей Милаше: "Коня выводи", - и на руках внес князя в дом.
- Это князь Ярослав, - сказал он старику. - Сын твоего господина. Он
вроде не ранен, только порезан: сеча там страшная.
Ярослав пришел в себя, когда хозяйка начала его перевязывать. Узнал
Яруна, с трудом приподнялся, снял с шеи золотую цепь:
- Нагнись.
Ярун нагнулся. Князь надел цепь ему на шею, притянул голову, поцеловал
в губы:
- Носи с честью, цепь на тебе княжеская. Ты мне жизнь спас, а порты
спасти не смог. Скачи туда, в сечу не ввязывайся, собери наших. Константин с
Мстиславом и сюда пожаловать могут. Не медли, Ярун.
К месту одного из самых кровавых сражений Ярун ехал осмотрительно.
Часто видел пеших и конных воинов, но вовремя скрывался, и они его не
замечали. Он уже понял, что суздальцы потерпели страшный разгром, и его
удивило, что нигде не было заметно обозов с ранеными. Несмотря на молодость,
он был опытным воином, понимал, что после такой сечи раненых должно было бы
быть особенно много, а их не было вообще. Ни на возах, ни на конях, ни
плетущихся пешком, поддерживая друг друга. И только добравшись до места
битвы и оглядев его из укрытия, он настолько ужаснулся, что смог лишь с
трудом перекреститься.
Все поле боя - склоны холма, низины и берег реки Липицы - было сплошь