"Борис Васильев. Александр Невский " - читать интересную книгу автора

понимая, что иного отец просто не поддержит и даже не поймет. А влюбился он
в сестру своего друга детства, а ныне дружинника Гаврилы.
Гаврила был на редкость силен и крепок, не по возрасту сдержан и
солиден, отчего все приближенные молодого князя называли его только по имени
и отчеству: Гаврилой Олексичем. Он с детства был главным советником
Александра, хотя официально таковым числиться по молодости не мог. Но
молодость проходит, а редкое спокойствие, разумность и уменье взвешивать
слова и поступки дарованы были Олексичу от рождения, поэтому он всегда
выглядел старше и опытнее всех друзей детства, окружавших Александра. И
сестра его Марфуша обладала не столько красотой, сколько фамильной
рассудительностью, спокойствием и редким даром угадывать заботы Александра
задолго до того, как они его посещали. Вот почему, едва расставшись с отцом,
новгородский князь сразу же укрылся в своих личных покоях и приказал найти
Гаврилу Олексича.
- Сказали, что срочно звал меня, князь Александр?
- Садись.
Гаврила сел, а князь продолжал ходить. Метаться, как тотчас же
определил Гаврила и стал размышлять, что могло послужить причиной такого
волнения всегда очень сдержанного и спокойного друга детства. Он верно
связал этот всплеск с внезапным появлением великого князя Ярослава, их
разговором наедине и теперь ждал, что из этого разговора сочтет нужным
поведать Александр.
- Отец жениться велит.
- Пора уж.
- А Марфуша как же? Ведь люблю я ее, Олексич! Гаврила осторожно
вздохнул. Он тоже любил свою сестру, считал себя ответственным за нее, берег
и холил, но - не уберег. Свадеб отцы, а уж тем более князья, не отменяли,
дело считалось решенным после сговора, а отсюда следовало, что Марфуша
удержит при себе новгородского князя в лучшем случае только до рождения
законного ребенка от законной жены.
- Ты - Рюрикович, Ярославич. Тебе о потомстве думать надобно, а не о
любви. А Марфуше я сам все объясню, так оно проще будет.
- Ссадили меня с горячего коня на полном скаку, - горько усмехнулся
Александр. - И кто же ссадил - родной отец, Олексич.
- Так не прыгай в это седло сызнова, - очень серьезно сказал Гаврила. -
Ни себя, ни ее боле мучить не след.
- Знаю!... - вдруг с отцовским бешенством выкрикнул всегда сдержанный
Александр,-но спохватился, замолчал. Сказал сухо: - В Полоцк с дарами от
меня ты поедешь вместе с Андреем и каким-то там Сбыславом. Отец мне этого
Сбыслава честь, что в те времена ценилось едва ли не дороже спасения жизни.

5

То были времена не только пустячных обид, глупых ссор и кровавых
поисков правды, но и пока еще не поколебленного двоеверия. Христианство еще
не проникло в сельские глубинки, жалось к городам да княжеским усадьбам, а
деревня спокойно обходилась без него, продолжая жить, как жила веками.
Маломощная Церковь, не рискуя заниматься широким миссионерством,
отыгрывалась в городах, авторитетом своим всячески мешая выдвижению
язычников на должностные места, сколь бы эти язычники ни были умны,