"Иван Василенко. Весна" - читать интересную книгу автораминут пять, потом встрепенулся и поставил мне отметку.
- Гм... Да... Одиннадцать... Можно б и двенадцать, да ростом не вытянул... - пробормотал он. О такой отметке мы никогда не слыхали. Ребята обалдело смотрели на учителя. Прозвенел звонок. Артем Павлович с трудом встал и пошел из класса. Но, не дойдя до двери, сильно пошатнулся. Оставался последний урок - закон божий. Как всегда, батюшка запаздывал. Опять у нас гвалт. Дежурный кричит: "Запишу-у!" Это такое распоряжение инспектора: если учителя в классе нет, то дежурный должен брать на заметку каждого, кто балуется. Но сегодня записывать больше некого: записан уже весь класс. За окном послышался цокот лошадиных подков о булыжник мостовой и дребезжание извозчичьей пролетки. Мы бросились к окнам. "Едет!.. Едет!.. Едет!.." Цокот и дребезжание оборвались у парадной двери. Из пролетки вылез батюшка, поднял полу рясы и вытащил из кармана штанов кожаное портмоне. "Сейчас начнет торговаться", - захихикали ребята и распахнули рамы окон. Батюшка долго копался в портмоне, потом вынул монету и со вздохом подал извозчику. - Что это? - нацелился с козел извозчик на монету одним глазом. - Никак, пятак? - Пятачок, друг, пятачок, - закивал батюшка. - Что ж это за цена такая? - А сколько ж тебе, друг? - Да вы хоть по таксе заплатите, я уж на чай не прошу. Двугривенный с -. Что ты, что ты! - замахал батюшка на извозчика руками. - С отца-то духовного? Нехорошо, ой, как нехорошо!.. - Да ведь овес-то знаете почем ноне? Кусается. - Не знаю и знать не хочу! Я овса не ем. - Это конечно, а лошади как без овса? Без овса животная и ноги задерет. - Вот пристал! Ну, на тебе еще две копейки - и езжай. - Да на что мне ваши две копейки! Две копейки - это калеке на паперти, а нам с животиной заплатите за наш труд что следует. - Ну и труд! Сидишь на козлах да кнутиком помахиваешь. На вот еще копеечку. - А вы сядьте сами да и помахайте: посмотрим, как она у вас поскачет не жрамши. Не жрамши ей недолго и копыта на сторону откинуть. Дойдя до десяти копеек, батюшка бросает медяки на сиденье пролетки и скрывается в парадной двери. - Эх, - почесал возница под шапкой, - знал бы, ни за что не повез! - Он зачмокал на лошадь, та лениво задвигала кривыми ногами. И вот батюшка в классе. Он ходит от двери к окну, от окна к двери и роговым гребешком расчесывает свои редкие прямые волосы. Снимет двумя пальцами с гребешка рыжий пук, сбросит его на пол и опять расчесывает. И, пока ходит по классу, ругает Толстого: - Еретик! Ханжа! Укоряет духовных лиц в сребролюбии, в корысти, а сам сидит в роскошном имении. Против святой церкви пошел, бога живого отрицает. Вероотступник! Гореть ему в геенне огненной! Все время, пока ругает, кривит набок рот. Потом перевязывает волосы |
|
|