"Иван Василенко. Волшебные очки" - читать интересную книгу автора

старостью у него начнет сдавать память, и тренирует ее всякими способами.
Бородатый третьекурсник Воскресенский, тот самый, который предсказывал
мне провал, сказал:
- Ни черта у него не выйдет. Против законов физиологии не попрешь.
Настанет время - он даже свою собственную фамилию забудет.
Следующий час первого дня занятий был отведен истории.
Вошел Александр Петрович, худой, длинноногий, узловатый, шагнул на
кафедру и без предисловий рассказал нам хрипловатым баском об утре человека
со "свободной волей". Один человек вышел из дому, чтобы погулять по утренней
прохладе. Он ходил по главной улице и рассуждал: "Могу ли я сейчас пройти
без всякой надобности до самых окраинных переулков, где грязь по щиколотки и
воют собаки? Да, могу. Это зависит исключительно от моей воли. Могу ли я, не
предупредив жену, пешком отправиться сейчас без цели в соседний город и
побыть там денька два-три? Могу, конечно. А могу ли я, выйдя из города, идти
все дальше и дальше и никогда больше сюда не возвращаться? Поскольку я
хозяин своим поступкам, безусловно, могу. Но с меня достаточно сознания, что
я волен поступить, как хочу, и пойду я сейчас не куда-нибудь, а домой -
завтракать и пить чай с женой".
Александр Петрович обвел аудиторию пытливым взглядом, будто проверил,
дошел ли до нас смысл рассказа, и, отчетливо выговаривая каждое слово,
прочел:

Если бы капля дождевая
Думала, как ты,
В час урочный выпадая
С неба высоты,
И она бы говорила:
"Не бессмысленная сила
Управляет мной -
По своей свободной воле
Я на жаждущее поле
Падаю росой".

Так образно начал свою лекцию наш историк о причинной обусловленности
человеческой воли, человеческого поведения и явлений общественной жизни.
Я записывал жадно и, увы, еще очень неумело.
Так же старательно записывал я и первую лекцию нашего
"превосходительного" директора Кирилла Всеволодовича Батюшкова, читавшего
курс психологии. Наука эта была для меня новой, и лекцию я слушал с большим
интересом.
Меня, к тому времени уже абсолютно неверующего, заинтересовала даже
лекция по богсловию молодого священника Боровского, недавно окончившего
Киевскую духовную академию: "Ветхий завет" с его нелепыми противоречивыми
рассказами он назвал просто книгой легенд.
Зато лекция Ферапонта Никифоровича, читавшего в институте и физическую
географию и ботанику, меня очень смутила. Без пауз, без интонаций сыплет и
сыплет слова. Фразы цепляются одна за другую, внешне будто вытекая одна из
другой. Тут бы, казалось, только успевай записывать. Но проходит пять минут,
десять, полчаса, а в голове у меня не возникает ни одной мысли. Это было
удивительно, даже страшно: слышу знакомые слова и понять ничего не могу.