"Иван Василенко. Звездочка " - читать интересную книгу автора

раза меньше нормы взрослого рабочего, но Пашу это не смутило: хотя на первую
звездочку у него в этот день ушло больше двух часов, зато на последнюю
только час с четвертью. Он видел ясно, на чем терял время, подсчитал, как
будет сберегать его в дальнейшем, и, склонившись над тумбочкой, принялся
писать обязательство. Писал, обдумывая каждое слово и аккуратно выводя
буквы:
"Я, Павел Никитович Сычов, ученик 5-й группы токарей, обязуюсь быть
дисциплинированным, точно выполнять указания мастера и во всем следовать
чертежу. Еще обязуюсь не делать брака, каждый день наращивать выработку и
довести ее к концу практики до десяти звездочек в день. Вызываю
соревноваться со мной товарища..."
Минутку Паша колебался и даже искоса поглядел в сторону Родниковой.
Склонившись над станком, она что-то пристально рассматривала. Прядь черных
волос выбилась из-под берета и висит над самой деталью, а деталь-то ведь
вертится. Ну долго ли до беды!.. "Нет!" - твердо сказал про себя Паша и
решительно дописал: "...Чеснокова Семена".
На длинной доске показателей, только что выкрашенной и отлакированной,
уже белели листки с вызовами. Паша приколол свой листок и с ревнивым
интересом стал читать, кто и какие берет обязательства. Вот Коля Овчинников
вызывает Федю Беспалова и обязуется давать по восьми звездочек. Вот Вася
Кукин вызывает Катю Зинченко. Ох и хитрый этот Вася! Обязуется давать только
по семи штук, а сам наверняка даст восемь, а то и все девять. Вот знакомый
почерк Степы Хмары - буквы нагнулись так, будто кланяются. Молодец Степа!
Обещает к концу практики дать десять звездочек. А это кто так размашисто
написал? Э, да это ж Родникова!
Но тут Паша делает шаг вперед и не моргая смотрит на крупно выведенное
число. Что тако-о-е? Она вызывает его? Обещает дать двенадцать деталей? Да
ведь это сто двадцать процентов нормы взрослого рабочего!
Около доски собрались ребята. Читают вслух, смотрят с любопытством на
Пашу, ждут. Паша молчит. Нельзя такой вызов принимать. А не принять - ребята
решат, что сдрейфил. Уж и сейчас в их взглядах Паше чудится скрытая ухмылка.
Кто-то сует Паше карандаш. Это чтоб Паша написал на листке Родниковой
свое согласие.
Конечно, под такими взглядами любой вызов примешь, а потом сам же себя
дураком обзовешь.
- Подожди, - отстранил Паша руку с карандашом, - это же чепуха. Мы
зачем сюда пришли? Учиться? А она сразу рекорд хочет ставить. Я на это не
согласен. Понятно?
- Ясное дело, чепуха! - подхватил Степа Хмара. - Не пиши, Паша. Чего ей
потакать!
- О чем шумит народ? Чего не поделили? - энергично раздвигая толпу
плечами, протиснулся к доске Сеня. - Ой, братцы, какой я сегодня сон видел!
Будто длинный Саша Городищев изобрел ракету для межпланетного перелета. И
вот взяли мы курс на Марс - я, Саша и Маруся Родникова. Летим, аж душа
замирает...
- Да ну тебя! - отмахнулся Степа Хмара. - Ты лучше почитай, что твоя
Родникова выдумала. Вот, смотри.
- Где? - с самым доброжелательным любопытством спросил Сеня. - Вот
это? - Он быстро прочитал и с завистью сказал: - Вот здорово! Молодец!
- Молодец? - возмущенно посмотрел на него Паша. - Да это ж хвастовство!