"Людмила Васильева. ...И двадцать четыре жемчужины " - читать интересную книгу автора

управляющий к барину, да не застал его. И опять скрылся. А ведь поди ж ты,
когда объявился - в эту войну. Мне сын говорил, еще когда в школе учился, их
учитель рассказывал, как они с товарищами немца в плен взяли. Учитель-то сам
у него ружье отымал. Они его в лес повели, в штаб, а тут немцы на них напали
и отбили своего. Учитель тогда сразу управителя муренинского узнал и
говорит: "В знакомые места решил наведаться?" А немец испугался и головой
замотал: по русскому, мол, не понимаю.
- Где же теперь этот учитель?
- Помер давно, после войны лет пять всего прожил. Он уже старый был...
- Спасибо, Анна Ивановна.
Придя домой, Бурмин долго еще сидел под большим абажуром за столом,
что-то писал.
Уже на другой день в селе знали, что у Опариной на постое
"корреспондент", который собирает всякие сведения об истории местных сел и
деревень, расспрашивает про местных партизан и про все другое.
Бурмин заглянул в сельскую церковь. Ее скромное здание было ничем не
примечательно, но внутри было нарядно.
Едва Бурмин отошел от церкви, как его догнал незнакомый пожилой
мужчина. Пустой рукав пиджака у мужчины был засунут за пояс. Он поздоровался
и, назвавшись Иваном Ивановичем Хохловым, объяснил свою назойливость:
- Простите, уважаемый, вы, кажется, из газеты, я вот узнал, что вы
всякие сведения собираете, исторические, так сказать. Решил вам кое о чем
поведать. Я, правда, не здесь живу, а в Бродине, заведую колхозным складом,
поскольку к другим делам малопригоден... - Он кивнул на пустой рукав. Бурмин
предложил:
- Пойдемте ко мне. Там и поговорим.
- Вот что получилось-то, Владимир Михайлович. Отец мой был в местной
церкви церковным старостой. Он эту должность справлял с самого открытия
церкви. Шибко набожный был. Ну, это не в укор ему, ведь каждому свое... И
так до самой войны. Были такие, что и косо на него поглядывали, да человек
он был хороший и в колхозе трудился не хуже других. Как война началась, в
армию его по возрасту не взяли. Когда немцы близко подошли, батя припрятал
все церковные книги, и бумаги, и иконы, какие получше. Где уж он это все
держал, не знаю, только сберег и после войны в церковь возвернул. За это ему
благодарность была и от сельчан и от сельсовета, потому как, сами понимаете,
в книгах записи всякие, кто когда родился или умер, и другие документы. Они
потом очень даже пригодились. Батя и партизанам помогал. Ну я вам так скажу,
остались у нас всякие бумаги, которые батя дома держал. Он мне их показал,
но только мы бумаги эти не решались раньше кому-нибудь отдать, потому как в
них одна закавыка...
- Что же это такое?
- Да если взглянуть, вроде ничего такого и нет, только, мы с батей
опасались их куда-нибудь сдать... Боялись, затаскают, неприятности одни...
Ну вот... Теперь бати уж нет. А время нынче изменилось, иная бумага такое в
себе таит - и не удумать. К примеру взять, по телевизору много про всякие
открытия передают. Я вот и решился вам открыться. Бумаги-то при мне.
Хохлов расстегнул пиджак и вынул сверток, завернутый в газету и
вложенный в целлофановый пакет.
- Вот, поглядите. Я-то их изучил.
Бурмин осторожно развернул газету: в тонкую картонную обложку были