"Людмила Васильева. ...И двадцать четыре жемчужины " - читать интересную книгу автора

произведения искусства. К сожалению, описаний вывезенных фашистами сокровищ
из Пскова было немного. Бурмин надеялся разыскать еще какие-либо описи
украденного, хотя вряд ли можно это сделать за несколько дней. Но теперь все
же была надежда, что не вся коллекция ушла за рубеж.
"Но то оккупанты, - размышлял Бурмин. - А тут среди своих находятся
подонки - крадут и продают за границу национальные сокровища. Надо
наказывать за это по всей строгости..."


БЫЛ ТАКОЙ СЛУЧАЙ

Бурмин шел на станцию метро "Аэропорт" к улице Усиевича. Вдоль
Ленинградского проспекта дул холодный северный ветер. Даже не верилось, что
совсем недавно пригревало солнце, голубело небо, звенела капель.
В портфеле Бурмин нес цветную фотографию иконы, найденной у погибшего
туриста. Он уже знал, что икона была кем-то реставрирована. И сейчас думал
об этом: "Совсем недавно держал ее кто-то в руках. Поновлял это чудо. Знал
ли, что это такое? Возможно, знал. Эксперты заключили, что реставрация
тонкая, такая работа по силам лишь опытному мастеру. Вероятнее всего, что он
пожилой человек, старой школы. Но пока "почерк" его никто не признал".
Бурмин направлялся к известному художнику и коллекционеру древней
живописи Кузнецову. Бурмин был знаком с книжной графикой Кузнецова, с его
статьями об искусстве. Этот художник снискал уважение не только за
мастерство, но и за бескорыстное служение любимому искусству. Его талант
долгое время не был признан, и лишь за последние годы о его творчестве
появились серьезные статьи, были организованы выставки его работ, которые
получили высокую оценку. Пришло признание. И известность.
Дом, где жил Кузнецов, был неказистый. Таким же он оказался и внутри -
облупленные стены, давно не убиравшийся подъезд. Трудно представить, что в
этом доме живет известный художник, один из лучших иллюстраторов классики.
На звонок вышел сам хозяин. Небольшая прихожая до потолка была
заставлена стеллажами с книгами. Бурмин разделся и прошел в комнату. Она
показалась ему мрачноватой. Может быть, благодаря низкому потолку. И потому
в нее как-то не вписывался крупный, широкоплечий хозяин. Но Кузнецов
отдернул штору, и Бурмин сразу обратил внимание на большие иконы без
окладов, развешенные по стене напротив окна. Тут были и Николай-чудотворец в
белом, расшитом крестами одеянии, и Георгий-победоносец, копьем разящий
дракона, и братья Борис и Глеб.
Увидев, что Бурмин с интересом разглядывает иконы, Кузнецов спросил:
- Вам это интересно?
- Да, конечно... До чего же хорош Георгий. Тоже новгородской школы?
- Но почему "тоже"? У меня здесь из новгородских только Егорий.
- Это к тому, что мое посещение связано с иконой новгородской школы.
- С моей? - Кузнецов снял очки и выжидающе-настороженно взглянул на
Бурмина.
- Нет, не с вашей. А вот с этой... Бурмин вынул из портфеля цветную
фотографию муренинской иконы и подал Кузнецову. Тот рассматривал ее и
хмурился, взял увеличительную линзу и водил ею над снимком. Потом принес
книги и несколько листков, исписанных старомодным почерком, просмотрел их и,
повернувшись к Бурмину, спросил: