"Владимир Петрович Васильев. Педагогический арбуз (Маленькая повесть)" - читать интересную книгу автора

трех-четырех курильщиков из первого отряда, которые для своих дымных дел
облюбовали уютный закуток возле ее двери. Зоя Васильевна повесила дощечку:
"Не курить!" Не подействовало. Тогда, видимо, она прибегла к более
решительным мерам, на которые курильщики ответили прозвищем Костылянша.
Но оно не привилось.
С чем только к ней не приходили!
- Зоя Васильевна, расскажите еще про йогов. Какие они?
- Нет, лучше про гипнозов!
- Про гипнотизеров, ты хочешь сказать?
- Зоя Васильевна, а у меня хрустит в коленке.
Прямо так - хрусь-хрусь...
- А ты за завтраком масло все съедаешь? Нет? Вот коленка и не
смазывается.
- Зоя Васильевна, загадайте загадку!
- Зоя Васильевна, отгадайте загадку!
- Зо-я Ва-силь-ев-на!
Однажды в ее владениях поднялся такой шум, что сюда сбежалось
пол-лагеря. Переполох был сильный.
- Зоя Васильевна, открутите мне голову!
- И мне, пожалуйста. Что вам стоит!
- Мне первому!
Она показывала этюд "Откручивание головы". Движениями рук, пальцев
создавалось такое впечатление, что голова "откручивается", а потом опять
"привинчивается" к туловищу. К добровольным заботам кастелянши прибавился
драмкружок.
Это она пустила по лагерю обращения "сударь" и "сударыня". Наш завхоз,
подполковник в отставке, особенно негодовал. Он придал этому политический
характер.
- Это возврат, товарищи! - громыхал он на летучке. - Вы что же, царизм
хотите возродить?!
Все решили, что завхоз шутит, а Зоя Васильевна объяснила, что "сударь"
и "сударыня" - прекрасные русские слова несправедливо забытые. Один
журналист в "Неделе" ратовал за их возрождение.
- Тебе бы вожатой быть, а ты... - удивлялся я.
- А я уже была и вожатой, и старшей вожатой.
Я хочу все педагогические профессии освоить. Вот сейчас меня
интересует, как из будничного "санитарного дня" сделать Праздник Чистоты.
Тебе, наверное, еще не приходило в голову, что жизнь идет. А мне уже скоро
двадцать. Если бы можно было однажды объявить:
"Утерянные три года жизни считать недействительными".
Я видел, как одна девочка долго и изумленно рассматривала тапочки Зои
Васильевны. Обыкновенные!
Так и я смотрел на нее.
А однажды решил себя испытать: весь день избегал Зои.
После вечерней летучки она подошла сама.
- Гераська, почитай стихи.
Так ты откуда, из Рязани, Где ало полыхают зори, Девчонка с серыми
глазами, С искристой светлостью во взоре!
- Это откуда?
- Роберт Рождественский, - брякнул я. (Он хороший поэт. Значит, и