"Алена Василевич. Шурка Ремзиков (детск.)" - читать интересную книгу автора

обратился к главным действующим лицам с таким приказом:
- А ну, орлы, чтобы сейчас же мне никакой сырости не было! И по
домам!.. Только имейте в виду: кто ещё раз надумает ехать в Казахстан, пусть
заранее напишет заявление в отделение милиции, тогда сразу получит
путёвку...
Говорил он последние слова всерьёз или шутил - разобрать было трудно.
Но ребята и не очень старались разобраться. Каждый торопился прикрыть своё
отступление материнской спиной...
Один Шурка Ремзиков остался. За ним никто не пришёл. И это,
по-видимому, его особенно не беспокоило.
- Мне тоже идти? - безо всякого выражения на лице поинтересовался он.
- Обязательно, - ответил старшина. - С нами в отделение. - И тут же,
словно сочувствуя, спросил: - Спасовала, брат Ремзиков, твоя команда?
- Ну их, - пренебрежительно отмахнулся Шурка. - Слабаки...
Они пошли впереди, я следом за ними...
В отделении, в комнате инспектора милиции, мы с Шуркой возобновили наше
давнее знакомство. За эти три года Шурка, как ни скептически относился он в
своё время к учёбе, всё-таки сумел дойти до седьмого класса. Тут бы ему и
выбрать уже самостоятельную дорогу в жизни, но помешала переэкзаменовка по
алгебре. Эта неудача, однако, особенно не беспокоила Шурку. Чувствовалось,
что наука по-прежнему не влекла его и не волновала. Но сказать, что Турка
вообще не изменился, нельзя было. Он уже не надеялся, как раньше, на мать,
он жаждал самостоятельности, активных действий...
Семья Ремзиковых (мать - уборщица, отчим Шурки - шофёр и ещё трое
младше Шурки детей) не имела особых достатков, и не удивительно, что детям в
семье приходилось довольно туго.
Мать редко бывала дома. Вечно спешащая, она не успевала как следует
присмотреть за детьми и всякий раз на ходу наказывала Шурке следить за ними,
чтобы не дрались, чтобы вовремя ложились спать.
Шурка, у которого из-за этих малышей никогда не было свободной минутки,
обычно огрызался на приказы матери:
- Нужны они мне. Сама смотри их. Я уроки ещё не выучил.
- Одинаковая с тебя польза. Учишь или нет - всё равно двойки хватаешь,
а из троек не вылазишь никогда, - сама того не понимая, в самое сердце
ранила Шурку мать.
- Ну и пусть. И не буду учить. Пускай будут одни двойки... - глотал
горькие слезы обиды Шурка, стараясь злостью заглушить всю безнадёжность
своей судьбы.
- Ну и пусть будут, лихо тебя бери! Я из-за тебя сердце надрывать не
стану и биться с тобой не буду... Но гляди, узнает отец, он тебя научит.
- Какой он мне отец...
Шурка не помнил своего родного отца. Но от матери и от соседей он знал,
что отец его был человек, какие редко встречаются: и умный, и добрый, и руки
имел золотые... Отец не вернулся с войны.
А отчим... Шурка никогда не мог простить ему надругательства над
фотокарточкой отца. Фотография эта висела в большой рамке на стене. В первую
же неделю, перебравшись в их дом, пьяный отчим разбил рамку и, измяв, стал
рвать фотографию его отца...
Страх и отчаяние овладели Шуркой так, что он сначала не мог даже
сдвинуться с места... И тогда, и потом он не помнил, как бросился на пьяного