"В.Г.Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков " - читать интересную книгу автора

ПгП...ОjОjО+-ПIО№ОєПНОS О+-бShП"ОїП... ПhОїП... ПгП...ОSОuОЇО"ОєОuП"Ої,
Оuбj° ОjО(R) П"О№П' бShО"ОЇОiО· ОjОuПГбS||П' ОsОuОSО№ОєбSг, бSГПhПНПгО·
П"О№П' ОuбjгП%ОёОuОS бjhП∙ОПhОuПгОёО+-О№ П"О+-бї-П' ОIО+-ПгО№О"О№ОєО+-бї-П'
ПhОїОjПhО+-бї-П'). Да иначе нельзя и представлять себе эти отношения, когда
мы знаем, что Варанги считались не сотнями, а тысячами. Итак, нужно думать,
что под Варангами 1034 года разумеется просто союзный наемный корпус,
который незадолго перед тем действовал в Азии. А мы имеем все основания
предполагать, что этот корпус состоял главным образом из Русских.
Находить в вышеприведенном рассказе какие-либо внутренние признаки,
характеризующие ту или другую народность, мы считаем не только совершенно
излишним, но и весьма рискованным делом. Лучший из современных византинистов
(недавнюю смерть которого нужно считать величайшей потерей для современной
византийской науки), Гопф, сделал несомненную ошибку, вздумав отыскивать в
поведении Варангов указание на высокую нравственность германского племени:
"Что ядро варяжской лейб-гвардии было германское", говорит он, - "это не
подлежит сомнению; даже нравы [218] Варягов указывают на это". За германским
уважением к женской чести является на сцену и Deutsche Treue: "Германцы
своею верностью (ob ihrer Treue) были тогда столько же знамениты, как после
Швейцарцы; они были лучшей, даже единственной опорой колеблющейся империи
Ромейской" (Geschichte Griechenland's im Mittelalter в Энциклопедии Эрша и
Грубера, т. 85, стр. 149). Маленькое, но совершенно излишнее патриотическое
увлечение. Что касается до германской верности, то византийская история
никак не может служить ее доказательством. /141/ Напротив того, по мнению
Византийцев XI века, предателей всего скорее можно было найти именно среди
Немцев, которые также были на службе византийской, но отличались от Варягов,
между прочим, своей продажностью (См. Anna Comn. p. 62 C.ed. Paris, и главу
XII нашего исследования). Факты подтверждали это воззрение.
Рассказ о таком частном и, в сущности, маловажном событии, как убийство
одного Варяга женщиной, мог попасть в общую историю Кедрина только из
каких-либо местных источников. Действительно, около этого времени мы находим
в сочинении этого Византийца XII века целый ряд заметок, относящихся к
Фракисийской теме, и особенную подробность относительно дел восточных. В
1029 году во Фракисийской теме был слышен в горах около одного источника
какой-то жалобный плачущий голос (II, 489). В том же самом 1034 году
отмечено появление саранчи во Фракисийском округе; под 1035
говоритсяонападении на него Сарацин с моря и о новом появлении саранчи и т.
д. Прежде всего, естественно припомнить отношение истории Кедрина к
произведению Иоанна Фракисийского или Скилицы. Все эти частные, местные
заметки принадлежат собственно этому последнему; они вкасаютсяв его родины.
Но едва ли на этом мы можем остановиться. Иоанн Скилица Фракисийский жил в
самом конце XI столетия; следовательно, заметки о двадцатых-тридцатых годах
столетия, носящие вполне характер современности с самыми событиями, не могли
принадлежать ему, как первому автору. В византийской историографии вообще, и
в частности в историографии XI века, многое остается темным и загадочным.
[219]
Издание истории Михаила Пселла, правда, разъяснило кое-что и в этом
отношении. Еще более будет пролито света полным изданием подлинной истории
Иоанна Фракисийского, что уж обещано тем же неутомимым работником по истории
средневековой Греции, которому мы обязаны историей Михаила Пселла. Но кроме
этих двух писателей и третьего - Атталиоты, в XI веке был еще один историк,