"В.Г.Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков " - читать интересную книгу автора

Абдалла-ибн-Моезз, получив подкрепления из Африки, снова грозил Византийцам.
С шестидесятитысячной армией, - по самым умеренным показаниям (Malaterra), а
по Кедрину, по крайней мере, с вдвое большей - "Карфагенянин" расположился
лагерем на равнине близ города Траины (О"ПГО+-Оiбї-ОSО+-О№ бjЎ ПhОuОгО№О-П':
Cedren. II, 522), на северо-запад от горы Этны, откуда он мог тревожить
Греков в Катане и под Сиракузами. Маниак, господствовавший только над
восточным берегом Сицилии, имея пред собою укрепленный город, осада которого
затянулась, а позади - неприятельскую армию, /79/ устремился против
последней. Он остановился лагерем на восток от Траины, там, где с XII века
находились аббатство и земля, сохранившие его имя (Maniace) до нашего
времени (Amari II, 387). Готовясь вступить в сражение и нанести решительный
удар врагу, Маниак приказал начальнику византийского флота, то есть,
патрицию Стефану, зятю императора Михаила IV, внимательно оберегать и
стеречь морские берега Сицилии, чтобы разбитый неприятель не имел более
никакой возможности ускользнуть и снова тревожить византийские завоевания и
армию. [292] Карфагенянин, сын Тунисского султана, был разбит; 50000
Африканцев, по словам Кедрина, покрывали поле сражения (II, 522). Но
вследствие небрежности патриция Стефана, Абдалла успел спастись, посадиться
на суда (в Каронии или Чефалу, то есть, на северо-восточном берегу Сицилии,
по мнению Амари), и потом явился в Палермо, откуда он мог возобновить
борьбу. Кедрин, утверждающий, что Абдалла-ибн-Моэзз уже теперь бежал в
Африку, противоречит арабским историкам, и очевидно - либо ошибается, либо
упускает посредствующие факты (Amari II, 391). Следствием победы при Траине
была сдача Сиракуз, где Георгий Маниак восстановил христианское
богослужение, а равно и военные укрепления; замок на крайней оконечности
древней Ортигии до сих пор носит его имя (Amari II, 391). В Сиракузах
отысканы были мощи св. Лучии, указанные каким то старцем, украшенным
почтенной сединою (AimГ(C), Ystoire de li Normant, II, 9, p. 60 Г(C)d.
Delarc), и в серебряной раке отправлены в Константинополь. Подобно
Сиракузам, заняты были греческими гарнизонами и другие вновь завоеванные
укрепленные арабские пункты. В первой половине 1040 года почти вся Сицилия
была в руках Греков.
В это самое время Маниак был отозван из Сицилии, в оковах ввезен в
Константинополь и брошен в темницу. Раздраженный неисправностью адмирала
Стефана после сражения при Траине, Маниак, известный своим неукротимым
характером, назвал царского зятя трусом и предателем, мало того, поднял на
него свой бич (Cedren. II, 523). Эта вспышка была причиною падения Маниака.
При византийском дворе очень скоро сдались на мстительные и коварные
внушения Стефана, что тот, кто поднял руку на царского зятя, не остановится
поднять ее и против самого царя и уже готовится протянуть ее к царскому
венцу. С удалением знаменитого вождя, кончились /80/ успехи Византийцев: они
принуждены были оставить почти все свои завоевания; победа, одержанная при
Мессине, не поправила положения дел, - она только и спасла одну Мессину
(Cedren. II, 524 sq.).
Из этого краткого очерка событий двухлетнего сицилийского похода
(1038-1040 гг.) видно, во-первых, что исторический [293] Маниак, оставивший
после себя такую прочную память в Сицилии, вовсе не похож был на того
Гиргира или Гюргия, который в прозаической саге играет такую незавидную и
унизительную роль подле норвежского героя. - роль арлекина в комедии.
Характеристика, сообщаемая Пселлом, который лично знал Маниака, очевидно,